Бумеранг фаталиста
Шрифт:
Не знаю, почему это осталось в памяти, но как говорят французы «се ля ви». Такова жизнь.
Первый день семинара прошел в обыкновенной болтовне, кто и как да почему суда пришел. Да и второй практически точно также. Я уже прикидывал, что надо попросить деньги обратно, да свинчивать обратно. Когда вдруг, я понял, что где то, непонятно где, начинает оживать моя душа. Мне становится интересно и просыпается радость к жизни. Мне стало стремительно интересно. В третий день семинара я начал потихоньку понимать, что вся моя судьба сформировалась в детстве. Все мои подсознательные программы идут отдута. И когда я в трехлетнем возрасте не сдержал свой организм, то чувство стыда и унижения я перенес и в свою взрослую жизнь. Люди то всегда относятся в большинстве случаев, к ошибкам других людей добродушно, а это мое глубинное подсознание говорит, что они меня осуждают. Самое интересное, что я то, мелкая душонка, когда кто-то совершил ошибку, внутри себя со снисхождением и некоторой издевкой фиксирую тот факт «ну что брат обосрался». «То-то мол, братец, жизнь ведь такая вся
Ну ладно о грустном хватит. Самый замечательный день был в последний день, седьмой день семинара. Только тогда я понял, что человек знает все о своей жизни, если он, конечно, живет душой. Отключая свой ум и разум. Я попробовал. Я отключил свое сознание, и доверился памяти своей глубинной памяти. Тем паче представился великолепный шанс. Мы танцевали африканские танцы. Группе дали намек, что мы будем ходить по саванне, наверное, танцевать, желательно слушать свое тело. Как мне кажется, половина группы поняла их, половина нет.
Женщины, ведущие семинар, не собирался нас учить, они попытались разбудить уже существующие умения. На что они рассчитывали? Наверное, на память души, которая знает, как поступить в тех или иных ситуациях. За памятью души я рванулся внутрь себя. Я качнул тело, представляя себя черным танцором и созерцая себя со стороны. Но вместо этого пошла волна. Волна захлестнула. Ударила в голову, в руки, в ноги, разбежалась на сотню ручейков, пронизывая тело, и сразу накрыло все мое человеческое существо. Я участвовал в танце вокруг костра. Самое интересное, я уже был главным, наверно шаманом. Хотя, я ведь, давно уже не был любителем танцев. Мои руки и ноги жили отдельно и делали такие африканские движения, что мой мозг давался диву (тля, я танцевал не хуже, а может быть лучше тех кенийских сусликов, который я видел в телике). Странное дело, я чувствовал ритм всех плясавших. Общее состояние наивной, незамутненной никакими материальными расчетами радости наполняло меня. Все мы почувствовали себя, какой-то родней, близкой родней. Пространство освещали слабенькие светильники. Вместе с нами танцевали наши причудливые тени. Я чувствовал прохладный ветер. Я чувствовал даже горячее дыхание раскаленного солнца на своей коже? Я танцевал душой, тело само знало что делать. Мне пришлось это по вкусу, своей умиротворенностью и непривычным чувством безопасности мира. Я делал то, что нужно было делать. Я… даже не сомневался в этом. Знал, что именно так, только так, кто-то танцевал давным-давно, в прародительнице всего человечества, в далекой и далекой Африке. Такие коленца выгибал. Ихнему главному шаману, наверное, было бы стыдно передо мной, потому что я танцевал круче, чем те, которых я видел по телику из их племен. Мои руки устремлялись к вверх (к Богу), и плавно опускались, затем поднимались и вновь устремлялись вверх.
Наверное, в каждом человеке похоронена генная память десятков, а может сотен воплощений. Те, кем я был раньше. Наверно я был хорошим шаманом в Африке. В каждом из нас спрятан и делец и вор, и душегуб и святой, и военный и пацифист. В нас легко уживаются, правда и ложь, верность и предательство, беспримерное мужество и жалкая трусость. Тот дух, который находиться внутри нас, дает прожить нам сотни жизней. Мы ошибаемся, иногда. Но для того духа, который внутри нас, одна жизнь это песчинка. Но раз уж мы здесь надо попробовать вспомнить, что мы очень много знаем и очень много умеем. Надо попробовать нести в себе все свои жизни. Мы все знаем, и это очень грустно осознавать.
Сегодня вечером закончился семинар. Мы обнимались и целовались так, как будто не виделись несколько лет. Потом, застолье. Человек двенадцать нас. Всеобщее уважение и любовь. Гармония. Жаль, поэта не хватает. Мы беседовали лежа на полу, и пили вино, коньяк или водку. Никто никуда не спешил. Все друг друга уважали. Все друг у друга что-то бесплатно брали. Оазис любви в нашем рыночном и капиталистическом мире. Там, где можно набраться сил и понять себя. Понять, почему жизнь складывается не так, как хочется. Познай самого себя. Прости себя. Побеждай любовью. Не надо ненавидеть войну, а надо просто любить мир.
Сегодня, вечером, после окончания семинара, мне кажется, что я люблю людей и окружающий мир. Странные ощущения. Впервые в жизни мне нравится люди, я хочу им делать приятные вещи.
– Ты мудрый человек, Юра, хотя почему-то немножко нервный, — слышится мне вдруг вибрирующий голос небес — Ты вовремя закопал томагавк войны. В самый раз! К людям с сей минуты относись с любовью и добродушием. Побеждай любовью. Вспомни хотя бы свое детство.
Странно, но ведь в детстве ведь все друг друга любят. И даже я любил людей. Тут, на память сразу пришел Сережка, сын моей знакомой. Один раз он вычудил — лет восемь ему было. Пришел к нам в гости. Дети не объясняют, почему... взял и пришел "в гости"! Мы, как и положено, чаем угостили - с вареньем и печеньем. Попил Сережка чайку, поблагодарил и уселся на диван журнал "Мурзилку" листать. Надоело ему, отложил журнал и песню затянул. Настоящую, мужицкую песню. Сейчас он уже не тот, какой был раньше. Почему наши сердца стали черстветь и холодать, как будто в глаз каждому из нас попала такая же льдинка, что и Каю из сказки "Снежная королева. Ведь с детства мы были добры и бесхитростны, всегда готовы прийти на помощь. По крайней мере, так было при моей сопливой юности. Потом, все изменилось, и мы стали такими же суровыми и безжалостными, как многие другие. В этом случае мы не оказываем помощь, если она будет нужна другим людям. Хотя, мы, наверное, могли бы ее оказать, хотя бы в память о своем детстве.
НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ.
Современная притча
Мать спросила своего ребёнка:
— Знаешь ли ты, что Бог был здесь, когда ты крал печенье с кухни?
— Да.
— И что он смотрел на тебя всё это время?
— Да.
— А что он говорил тебе, как ты думаешь?
— Он говорил: «Кроме нас здесь никого нет, возьми себе немного!»
Ах, как хочется выйти в писателя, тем паче мода пошла, каждый уважающий себя и засветившийся на телевидении пытается, поделится своим мировоззрением. Сам того, не зная, я переживал кризис, хорошо знакомый многим, когда десятки историй крутятся в голове, но кажется, что все об этом знают, и ничего нового я не расскажу. Смысл писать книгу? Но, волшебное существо, живущее в компьютере, и дающее мне вдохновение требовало, что бы я стучал по клавиатуре. Я в последнее время всё больше стал работать по ночам, засыпая ближе к рассвету, и просыпаясь только часов в двенадцать. Вечером, после того как жена с дочкой укладывались спать, и не путались под ногами, когда квартира погружалась в темноту, я включал компьютер, и половину ночи жил, бродя между компьютером и кухней (что бы сделать чайку). Я, матерясь, стал писать вторую книгу. Матерился потому, что с первой книгой было еще ничего неизвестно, а я уже стал писать вторую. Вообще-то в глубине моего сознания еще теплилась искра критичной оценки действительности (что она на хер никому не нужна, кроме меня), но под спудом величайших достоинств шедевра шевелилась мысль о том, что первую книгу были должны издать немедленно, издатели должны были биться за этот жирный и лакомый кусок моего пирога. Мне, как Самому Главному Писателю Нашей Вселенной было не до таких глупостей, что бы бегать по издательствам самому и уговаривать их об издании и тираже. Но издатели, эти странные люди, почему-то не хотели публиковать мои вирши. Тогда я обратился к литературным агентам. Я написал им электронные письма. Я поблагодарил их за нелегкий труд и написал «Это хорошо. Для меня. Тебе за примерное поведение я дам 10 процентов. Согласен? Чувствую, что согласен». Литагент молчал «Эй, напарник, не забудь, пятьдесят на пятьдесят!» обеспокоено в следующем письме писал я «Уговор дороже денег!». Но все они молчали, и никто не хотел мне отвечать. Потом я вспомнил одного эзотерика, и то, что он мне советовал. «У тебя еще пока энергии не хватает, для того, что бы книгу опубликовать. Для публикации книги, ты можешь брать энергию из неосуществимого будущего. Представь себя Нобелевским лауреатом, и с этой энергией нобелевского лауреата ты враз ее пропихнешь в любое издательство». «Это интересно» - подумал я, хмыкнул и сразу стал важничать. «Пшел вон» - сказал я прислуживающему мне невидимому халдею. «Хотя нет, милейший сообрази мне Чайковского. Хотя нет, ты же русский увалень, чай неправильно заваришь и икру размажешь, так что я уж лучше сам». Но буженины и черной икры для моего бутерброда в холодильнике, как назло, почему-то не оказалось, мне пришлось, вернутся в реальность, и довольствоваться покупным печеньем. Так что Нобелевским лауреатом с врученной мне премией по литературе я был минуты 3 (три), большего реальность мне не дала. Однако иногда жажда писательства, стяжательства, и всемирной славы Нобелевского лауреата обуревают мою тихую и кроткую душу. Хотя, наверное, я могу, остановится на дешевой популярности, халявном армянском коньяке, а также живом пиве и симпатичных и внимающих моим словам женщинах.
«Державин Юрий Алексеевич - выдающийся русский писатель и ученый футуролог, с гениальной прозорливостью описал религиозные войны и крах римско-католического ответвления христианства. Крупный мыслитель, он на столетия опередил свое время, предвидя объединения всех религиозных концессий и возникновение коммунизма в обновленном виде с верой в единого Бога». Выдержка из Всемирной энциклопедии 2250 года. Голова моя вдруг закружилась, царская шапка повисла на ушах; за плечами отросли крылья; и зазвучали фанфары и щебетанье райских птичек. Сон моего разума рождал непонятно что.
Мечты, мечты!– Пора ребенка мыть. Скоро воду нальешь? – вдруг строго спросила Екатерина, жена, вмешавшаяся в мои фантазии и вернувшая меня в реальность – Давай быстро гоголь доморощенный, и что бы температура воды была 36-37 градусов.– Через Час будет мыться, может быть, чуть раньше, – возвращаясь из высоких сфер на свой потертый диван, ответил я.
– Она не будет ждать столько времени, Любовь Юрьевна уже хочет спать! – холодно, сообщила жена. Я отвлекся от своего блистательного предначертания, вернулся на грешную землю и внимательно посмотрел на супругу. Катя выглядела утомленной и не выспавшейся. Да, надо бы ей помочь ухаживать за ребенком, но если честно орасто-горластое существо меня утомляло всего за пару часов, и большого желания заменять супругу не было. Детеныш придумал свое ноу-хау; она днем спала, а ночью бодрствовала. Когда я хотел спать, Люба хотела внимания и любви. Когда я бодрствовал, дочь спала. В эти дни я превратился в сомнамбулу, хотя если честно моя помощь в семье была минимальной. В садик надо было ее отдать, но как-то не сложилось. Поэтому, Катька была домохозяйкой, беря, изредка на дом работу по бухгалтерии.