Бумеранг любви, или Три дела по одной цене
Шрифт:
– Ох-ох-ох. Милое дитя, Наташенька, я тебе сейчас валерьяночки дам и чай успокоительный заварю. У меня есть. Я его пью, когда телевизор пересмотрю и потом заснуть не могу.
И Тетя Маруся – соседка, а по совместительству и хозяйка квартиры, которую она с Мишей снимала, (с этой минуты квартиросъемщицей осталась она одна) – быстрее молоденькой девочки сбегала в свою квартиру, принесла все, что ей нужно было, и помчалась в кухню заваривать-запаривать. По квартире поплыл аромат трав.
Через некоторое время она вернулась за девушкой.
Старушка –
– Наташенька, ты у меня умница и красавица. Чего это ты вздумала из-за этого паразита нюни распускать. Пусть он из-за тебя плачет. Без такого ангелочка теперь жить будет. Давно его выгнать надо было. Молодец, что выгнала.
– Я не выгоняла, – возразила она, всхлипнула и добавила – он сам от меня ушел.
С возрастом люди учатся честности у детей. Мария не скрывала отношения к Михаилу, и эмоции читались на лице. Интеллигентная женщина могла промолчать, но раз уж случай повернулся обратной стороной и приходится говорить, то только правду, не подбирая слов.
– А зря не выгнала. Он всю твою жизнь испортил бы. Ладно, не обижайся, я добра тебе хочу. Сейчас с тобой чаю попьем. Люблю я этот чай. Он дает возможность на все трудности смотреть по-другому. Спокойно, не переживая и не нервничая.
Она подала Наташе кружку. Она оказалась горячей. От нее поднималась тонкая струйка пара. Так необычно в летний вечер. Зато необходимо для согрева замерзшей души.
– Теть Марусь, я его просто очень люблю – боясь новой волны слез, Наташа и отпила глоток чая, залила горе. Во рту остался привкус травы, похожей на лекарство и она скривилась.
– Милая моя, забудь ты его как недоразумение твоей жизни. Не тот это человек, которого тебе надо любить. Ведь подлец подлецом. Что тут еще скажешь?
– А он меня уже давно разлюбил – гнула свое Наташе.
– Мое милое дитя, ты же еще в таком юном возрасте.
– Ого, тридцать пять – Наташа скривилась и ужаснулась. Она забыла о своих годах, а ей только что напомнили.
– Но не семьдесят пять, как мне, – возмутилась тетя Маруся. – В твоем, я повторяю, юном возрасте, жизнь только начинается.
– Да ладно вам, теть Марусь.
– И ум только появляется. Это я тебе серьезно говорю.
Наташа удивленно посмотрела на нее и хмыкнула:
– Я думала, что ум намного раньше появляется. И никогда не считала себя глупой.
– А мудрой ты себя считаешь?
Наташа пожата плечами.
– Ты когда мудрость обретешь, то и глупость свою не теряй. Глупостью можно пользоваться в любом возрасте – разрешила женщина, глядя с высоты своего возраста.
Наташа скептично помотала головой. А тетя Маруся продолжала:
– А в тридцать пять девушка начинает понимать, что такое любовь и видит не глазами, а умом. Видит разницу между влюбленностью и любовью, между привязанностью и любовью, между увлеченностью и любовью.
Наташа наконец поняла о чем говорит женщина и возразила:
– Нет, тетя Маруся, я его действительно люблю.
– Дурочка ты, Наташенька, ох, дурочка. Нашла, кого любить.
Наташа поймала себя на мысли, что разговор с соседкой зашел в тупик, а выход из него в обратном направлении по тем же камням-словам, тропинкам-фразам, дорожкам-мыслям. Ей неимоверно захотелось остаться одной, чтоб вдоволь наплакаться. От души, с воплями, всхлипами, вложив в слезы всю горечь события.
Но валерьянка в дуэте с успокоительным чаем сделали свое дело, и Наташа лишилась возможности реализовать приземленные желания.
***
Прошла неделя, оставив тяжелый шлейф воспоминаний. Первый вечер она провела в компании жалости и слез. Им на смену пришли раздражение и злость. Эта сладкая парочка не долго успокаивала Наташу. Они быстро сбежали, оставив после себя след недоумения – как можно было разлюбить такую девушку, как она? Потом вернулись слезы – это естественно – а когда они закончились (хотя это вряд ли, кажется в ней неиссякаемое озеро), пришла апатия, подтягивающая депрессию.
Миша ушел неделю назад, а она еще к этому никак не привыкла и каждый день, приходя с работы, расстраивалась. Ожидания не сбывались, и обыкновенная привычка не могла стать особым пророчеством. Ее не встречал в зале на диване Миша, не спрашивал, когда она заходила в квартиру «Натуся, это ты?», хотя прекрасно знал, что это она. А кто же еще? Не для кого теперь стало готовить ужин. Не за кем стало ухаживать. Некого стало обнимать. И не смотря на жаркое время года, холодно стало в постели.
Наташа вошла в пустую квартиру, села в коридоре на пуфик и задумалась. Ни одной приятной мысли. Грустной тоже нет. Плохой – нет.
В лучах вечернего солнца на полу разыгралась пыль и паутинка.
Желания двигаться пропали вместе с мыслями. Ничего не хотелось, даже думать, не смотря на то, что это самое легкое дело.
Это депрессия – спокойно решила она.
А потом точно также спокойно решила, что поглотит ее эта самая депрессия.
Следующее решение спокойно вошло в голову – попадет в больницу в неадекватном состоянии. Чуточку пугал прием таблеток, но это было не настолько критично, чтоб она решила бороться с депрессией. Тем более она знала, что придется что-то менять. А как и что – не знала. Поэтому решила спокойно пересидеть в доме под названием «Горе» с подругой с именем «Депрессия Меланхолиевна».
Пыль плавно оседала на пол. Вдоль плинтуса прошел паучок – спешить ему было некуда, пылесоса он давно не боялся, потому что не встречал. Проблема нарисовалась в голове сама собой, но тоже как-то вяло и спокойно.
Как поменять все это? Как и что нужно менять, если ничего не хочется делать, руки опускаются, сил нет, в голове мысли только грустные и пессимистичные, а сама ходит чернее тучи.
Наташа вздохнула, сняла босоножки и пошлепала голыми ногами по прохладному полу в ванную.