Бумеранг любви, или Три дела по одной цене
Шрифт:
В зеркальном отражении не увидела ничего хорошего. Серое лицо с синими оттенками под глазами. Унылый взгляд. Она умылась, долго терев лицо пенкой.
«Одно хорошо – думала она – я понимаю, что депрессия на меня уже напала, что выгляжу я плохо, это мягко говоря, что менять в моей жизни что-то надо. Так не должно продолжаться».
Она, не вытирая лицо, прошла на кухню и включила чайник, села, закрыла глаза и задумалась.
А все почему так? А все потому так, что не умеет Наташа ругаться. Вот если бы устроила она скандал Мише, выплеснула бы на него свои негативные эмоции,
Объяснения просты и ненавязчивы – все знают, что Наташа – тихая молчунья, скромная девушка похожая на собственную тень.
Что же делать?
Можно снять другую квартиру. Извиниться перед тетей Марусей и съехать в другой район. Поменять обстановку и соседей, которые не будут знать о ее разрыве с Мишей.
Поменять общение с прекрасными людьми, с Марией Александровной – тетей Марусей? Ивановыми со второго этажа, Кирсановыми – с четвертого? Уехать от них в другой район? Нет. Это нехорошая идея. Неправильное решение.
Тетя Маруся – мировая добрая старушка и квартира у нее хорошая и район удачный, в двух шагах от работы. У Ивановых – игривый пес и кричащий кот. У Кирсановых – трое детей, которые любят бегать по квартире, стучать, кричать, но не ругаться.
Чайник закипел и щелкнул кнопкой, а Наташа все сидела и думала, что менять что-то надо, но что именно – не понимала.
Или не хотела понимать.
Ведь если понять, что именно нужно делать, то это придется делать, а ей ничего не хотелось. Руки опустились, апатия полнейшая. На работе еле досиживала до конца рабочего дня. Домой плелась, как подбитая дворняга. Уютное гнездышко превратилось в грязную халупу. Продуктовый магазин обходила стороной, испытывая отвращение к еде.
Что же делать? Что делать?
Она провела по влажному лицу ладонями и приняла, как ей самой казалось в эту минуту, важное решение.
«Для начала нужно налить себе чай».
Решение оказалось и грандиозное и в тоже время легкое в исполнении.
Наташа выпила чай с печеньем. Со стола убирать не стала. Мимоходом взглянула в раковину, в которой давно никто не хозяйничал. Пошла в зал, задвинула шторы, забралась на диван, накрылась пледом, хотя летняя жара набирала силы, и уже давно пора было убрать его на антресоли до осени. Но в пустой квартире ей становилось холодно, неуютно и она забиралась под этот плед, согревалась и засыпала.
Среди ночи просыпалась, перебиралась с узкого дивана в свою комнату на широкую мягкую кровать. Одиноко крутилась-вертелась и под утро засыпала. И, естественно, просыпалась вся помятая и уставшая. И так повторялось всю прошедшую неделю.
Вот и сегодня она уже собиралась не отклоняться от вошедшего в правило графика вечерне-ночной жизни и уже даже скрутилась калачиком, но услышала мелодию телефона, которую они с Мишей поставили на его входящие звонки.
Она откинула плед, так, что он упал с дивана, сама слетела с него и помчалась на звук ее любимой мелодии. Где же он? Где этот телефон? Она суетилась и расстраивалась, что не может его найти. Сумочка небольшая, но поражает возможностью хранения в своих недрах ненужных вещей. Телефон все пел, играл и не находился. Наташа не выдержала и с отчаянием перевернула сумочку. Из нее вылетело все: кошелек, помада, пудреница… да где же телефон?… три ручки, блокнот, расческа, салфетки, что-то закатилось под тумбочку. А вот и телефон.
На дисплее светилось фото Миши. Она дрожащими от волнения руками нажала кнопку ответа и прижала трубку к уху:
– Алё – еле слышно сказала она, потом прокашлялась и повторила более уверенно – алло.
– Привет.
Услышала она до боли в сердце знакомый голос. От волнения у нее перехватило дыхание.
– Привет.
– А я уж подумал, что ты со мной не хочешь разговаривать. Да?
– Нет. Хочу – и голос ее опять дрогнул.
– Уже думал трубку положить. И без звонка к тебе приехать. Ты дома?
Сердце застучало в два, нет, в три раза быстрее, она приложила к груди руку.
– Ты хочешь приехать?– не веря своим ушам, переспросила она.
– Ну да. Ты как? Ты дома?
– Да – радостно сообщила она и посмотрела на себя в зеркало. Или зеркало стало светлее, или она расцвела, но ее отражение ей нравилось и все вокруг ей нравилось.
– Мне просто нужно уже… – его голос был чуть извиняющимся и неуверенным.
– Что нужно, Миша?– с улыбкой спросила она.
– Вещи. Я же не все забрал.
Она смотрела на себя в зеркало и видела, как улыбка сползает с ее лица.
Ну да конечно. А как же еще? И почему она решила, что он хочет приехать к ней, чтобы остаться. Он что сказал? «Я хочу вернуться». Нет. Вот что ты расплылась? Она взглядом спрашивала у своего отражения и слушала Мишу.
– Так мне как: сейчас заехать? Ты нормально?
– Нормально – соврала она.
– Или лучше когда тебя дома не будет?
– Ага.
– Тогда лучше завтра. Ты на работе будешь, а я заеду, заберу все.
– Ага.
– И тебе легче будет, ничего не оставлю, чтоб не напоминать больше о себе. Договорились? Натусь, ты вообще меня слышишь?
– Да. Слышу.
– Тогда ключ я соседке, в смысле хозяйке оставлю, когда вещи свои позабираю. А ты давай это, как это сказать? – он подумал и сказал – в общем, не унывай, не раскисай. Хорошо?
– Хорошо – согласилась Наташа.
– Ну, тогда, пока.
– Пока.
Она убрала от уха трубку и посмотрела на фотографию Миши. Он отключился, и фото пропало, ушло куда-то в недра телефона. Она аккуратно положила его на тумбочку, еще раз взглянула на себя в зеркало, глубоко вздохнула и поплелась на диван, завалилась на него и опять скрутилась калачиком. Пошарила рукой, не нашла плед и всхлипнула.
Она так сильно хотела, чтобы Миша вернулся, что даже услышала то, что он не говорил. Приняла желаемое за действительное. Разве такое может быть? Какое-то психопомутнение. Что это она себе понапридумывала? Мише просто понадобились его вещи, а она решила, что он хочет вернуться к ней, вернуть все, что с ними раньше было.
Желания не совпадали с действительностью, и ей пришлось оставаться наедине с безрадостными мыслями.
Из коридора доносились трели телефона, но Наташа решила не отвечать, кто бы то ни был.