Бумеранг
Шрифт:
– Видно без них действительно не обойтись, а то так он и будет маяться, ходить туда-сюда… - вздохнула Тома и поднялась со своего места.
Минутами позже, когда осиновые колья были уже готовы, Томочка перекрестилась, прочитала над ними молитву, как научила её древняя баба Фрося и один за другим вбила их по углам своего двора.
С того дня Александр у неё в доме больше не появлялся. Страсти постепенно стихли и сошли на нет. А несколькими годами позже Тамара узнала о судьбе Саши от случайного знакомого. Он ей поведал, что Санёк до конца своих дней так и жил с Полиной, правда,
Томочка хотела было отыскать его могилку, но её попытки оказались тщетны. Полина похоронила его на кладбище при маленькой деревушке, где проживал её двоюродный брат. Узнав об этом, Тома больше ничего не предпринимала, понимая, что Полина специально увезла тело Александра ото всех подальше. Чтобы хоть теперь он мог принадлежать только ей, как она и мечтала.
ТАМАР
С тех пор прошло много лет. За то время Тамара больше не помышляла ни о каких романах. Она перестала за собой следить и постепенно превратилась в малопривлекательную женщину.
Теперь часть свободного времени она проводила за чтением книг, а в тёплые дни возилась у себя в огороде. Она разводила розы и редкие сорта тюльпанов, которые раздавала всем, кто являлся к ней с визитом. По вечерам Тамара Геннадьевна обычно репетиторствовала, помогая детям её приятелей догнать школьную программу. А так же, не изменяя своим старым привычкам, она продолжала подкармливать на улицах бездомных собак и кошек. А в период зимних холодов Томочка для изголодавшихся птиц щедро наполняла кормушку зерном, которую ей когда-то изготовил по её просьбе Санёк.
Время пролетало неумолимо быстро. Интересы сужались, желаний становилось всё меньше – Томочка постепенно увядала.
А её сын Олег, тем временем, с попеременными успехами устраивал свою личную жизнь. Он постоянно менял женщин и частенько бывал нетрезв. Томочка не лезла к нему со своими советами, понимая, что в них он не нуждается. Он поступает так, как может на данном этапе своей жизни. Тома доверяла сыну и была убеждена, что у него рано или поздно обязательно всё наладится.
Олег часто разговаривал с матерью по телефону и раз в месяц регулярно заезжал проведать её и помочь по хозяйству. А однажды, как-то пришёл к матери и сказал, что временно поживёт у неё, так как свою квартиру он заложил под выгодное дело. Но денег со сделки ему выручить так и не удалось, и его квартира перешла к новому владельцу. Для Томочки начался новый виток в её жизни.
Жизнь под одной крышей со взрослым сыном оказалась для Томы не из лёгких испытаний. Утром он был ласков и уступчив, а когда заезжал домой на обед, то чувствовалось с его стороны неприкрытое раздражение, а после работы он и вовсе становился мрачнее тучи. В те вечера, когда он «пропускал стаканчик», так вообще вёл себя развязано и вызывающе. Перспектива жить в такой обстановке несколько удручала Томочку, но другого выбора у неё не было. Приходилось как-то приспосабливаться и молить Бога, чтобы случай помог изменить сложившуюся ситуацию. И вскоре такой случай представился.
Как-то в один прекрасный
Через месяц Галина переехала к ним в дом на правах хозяйки, а ещё, спустя какое-то время, прибрала к своим рукам всё их хозяйство. Тома не возражала, ей было в сущности всё равно, лишь бы её сын был счастлив. Но тогда она ещё не знала, что те события были только прелюдией к её роковым переменам в жизни.
Галина оказалась женщиной властной и нетерпеливой. Её раздражало присутствие немолодого человека в ЕЁ доме. Ей всё «дурно» пахло, и она без конца устраивала сквозняки, от чего Тома стала часто простывать и ощущать боли в спине. До её жалоб никому не было дела. Сноха только закатывала глаза к небу, как бы желая этим сказать: «ну вот, опять началось…». Олег целыми днями работал, а вечерами уединялся с любимой женщиной в спальне.
Томочка старалась лишний раз не напоминать молодожёнам о себе, чувствуя, что это вносит беспокойство в их отношения. Она понимала, что жена сына далеко не подарок, но уже только за то, что Олег перестал вести жизнь алкоголика, она ей была безмерно благодарна.
Томочка не раз задавалась вопросом, особенно в те минуты, когда чувствовала себя чужой в кругу своей семьи: «Что я могу сделать в этой ситуации»?
«Ничего, - подсказывала ей интуиция, - принимай и не ропщи. В противном случае своими претензиями к снохе, ты только посеешь в семье раздор и отчуждение».
И Томочка не могла с этим не согласиться. Она чувствовала, что её жалобы Олегу на его жену, только ещё больше отдалят её от сына. Настроение у Томы стало хронически подавленным. А когда её сноха «понесла», то в доме стало «душно» даже Тамаре.
Галина не выдерживала натиск повышенных гормонов, связанных с беременностью, и она по любому поводу выплёскивала свои эмоции на безмолвную свекровь. Вспышки её истерик учащались и становились всё более затяжными. Томочка всё понимала и в душе даже сочувствовала Галине, но её жалость только ещё сильней заводила сноху. И та бесновалась, отрываясь всё чаще на затюканной ею свекровь.
Тома стала в собственном доме неугодной служанкой, которой понукала молодая хозяйка, и непрестанно выражала ей своё недовольство.
Галина уже не стеснялась в выражениях, к чему Томочка никак привыкнуть не могла. Брань снохи сильно резала ей слух, и она своё спасение находила у реки или в парке. К подругам разделять свои проблемы Тома принципиально не ходила. В глубине души она понимала, что это не придаст ей ни сил, ни покоя, а только раздует в ней огонь ненависти к жене сына. Томочка не жаловалась ещё и по той причине, что сама не раз обрывала своих подруг: «Жизнь слишком скоротечна, чтобы растрачивать её на смакование обид».
– Часто напоминала она им, когда кто-нибудь из приятельниц пытался вылить «ушат грязи» на головы своих подруг. Да и стыдно ей было признаться, что она, как педагог со стажем, не могла найти общего языка с любимой женщиной своего сына.