Бумеранг
Шрифт:
А Томочка, после встречи с сыном, сникла и ушла в себя. Она не осуждала его – нет, а только сочувствовала, понимая, как у него сейчас неуютно на душе от такого поворота событий. Именно это она прочитала в глазах своего сына.
«Да, детка… я понимаю, что ты сейчас чувствуешь: чужой дядя пригрел, а родной сын… - размышляла она, мысленно обращаясь к своему Олежику.
– Если бы только однажды ты решился сказать Галине о том, что каждый раз, когда она конфликтует с твоей матерью, то тем самым делает тебе больно. Просто, по-человечески сказал бы её об этом и всё. Тогда она, несомненно, была бы более сдержанной со мной. Эх… -
– Молодой ещё - не опытный, я понимаю, что у тебя была такая травма, а потом ты был так долго одинок… Конечно, ты сделал правильный выбор. Но это должно было произойти как-то не так… как-то по-другому».
Тома, прокручивала в голове всевозможные варианты беседы с сыном и чувствовала, что от этого её подавленное состояние только возрастает.
Потом она сильно заболела. Болезнь затянулась на недели, а потом ещё долгое время изнурительный кашель мучил её по ночам.
Вольдемар сочувствовал Томочке и, по возможности, старался быть ей полезным. Он не лез к Тамаре в душу, а только пытался растормошить её и изредка приглашал к ним в гости Николая с женой, или зазывал соседей, с которыми Вольдемар дружил уже много лет. Томочка любила эти визиты и к их приходу обычно пекла пироги.
С лёгкой руки Николая теперь Тому все звали Тамми. Имя «Тамар», как утверждал друг Вольдемара, хоть и означало сладкий фрукт, но как ему казалось, было для «мурлыкающей» Томочки немного грубоватым. И он изменил его на западный манер - так она неожиданно стала «Тамми».
Томочка не противилась этому, а только с удивлением наблюдала, как с появлением новых вибраций в её имени, что-то новое стало проскальзывать и в её характере. Почувствовав в себе перемены, она невольно вспомнила фразу, которую как-то обронил один из её коллег в институте. Он так и сказал: «зная истинное имя, обретёшь власть над носителем оного!» Власти ей ни над кем не хотелось, но то, что у неё появилось лёгкое безразличие по поводу её туманного будущего – это факт!
Тамми чувствовала себя хозяйкой в доме Вольдемара. Конечно, это был не её особняк с просторной верандой и коллекцией тюльпанов во дворе, но зато ей здесь было спокойно и уютно. И так продолжалось до тех пор, пока в один из осенних вечеров из-за границы не приехала к ним погостить дочь Вольдемара, Виктория.
Поначалу, Вика очень обрадовалась, когда познакомилась с сожительницей своего отца. И за ужином даже открыто заявила, что с появлением Тамми она теперь спокойна за папу. Но позже, уединившись с ним на кухне, Виктория потребовала от отца не прописывать к ним в дом его подругу, чтобы впоследствии у неё с ней не было никаких недоразумений.
Вольдемар весь побагровел от её слов и от его приветливого тона не осталось и следа.
– Вики, ты что сейчас сказала?
– Ой, папа, прости, - вдруг она поняла, что сморозила.
– Я только хочу понять, - Вольдемар тихо негодовал.
– Тебе что, своего дома в Германии не хватает? Или у тебя в перспективах переехать в эту «дыру», как ты называешь наш Балашов? Или, может быть, у твоего мужа возникли финансовые затруднения?
– Боже упаси!..
– Так позволь мне тогда своим имуществом распоряжаться так, как я сам посчитаю нужным, хорошо?
– Да нет, пап. Я просто подумала…
– Спасибо за заботу, дочка. Но я ещё не утратил способности соображать и самостоятельно принимать решения.
– Извини, но я
– Я вижу… И по этой причине я предлагаю тебе наслаждаться жизнью, а не заниматься… Тьфу, даже противно произнести! Я же после смерти матери выслал тебе все деньги за нашу московскую квартиру. Тебе что, этого недостаточно?
– Пап, ну что ты разошёлся, в самом-то деле?
– А я скажу тебе - почему. Ты лишаешь себя обычного женского счастья, пытаясь, как мужчина держать всё под своим контролем. Вместо бесконечных деловых встреч по бизнесу, не пора ли тебе задуматься о ребёнке? Если не получается завести своего, то, может, имеет смысл взять на воспитание из приюта? А там, глядишь, вам Бог и своё дитя пошлёт, так часто бывает.
Виктория заметно побледнела.
– Хотя… - заметив перемены в лице дочери, Вольдемар резко сменил тон, - это ваша жизнь и вам решать, что для вас лучше. Прости.
Виктория задумчиво кивнула и уставилась в пол, а её отец неожиданно улыбнулся и воодушевлённо произнёс:
– Послушай, мы с тобой так редко видимся! Давай-ка, лучше на недельку съездим в Севастополь, как раньше. Хочешь?
– Пап, конечно, хочу, но только я к тебе заехала на пару дней. Мне в Москву по бизнесу нужно. Я же тебе говорила.
– Ах, да…
– Может быть в следующий раз?
– Конечно, Вики, какие проблемы, - отец засуетился, отводя от дочери глаза. Он поднялся со своего места и пересёк кухню. Приоткрыв дверь, он крикнул: - Тамми, пошлите к нам, мы уже успели по вас соскучиться! Ваш любимый чай с лимоном стынет…
Виктория уехала через день в Москву. А Вольдемар, не откладывая дел в долгий ящик, взял паспорт Томочки и отправился к адвокату составлять дарственную на дом.
А спустя неделю, Тамми слегла с воспалением лёгких. Вольдемар не на шутку испугался, найдя её лежащей без сознания на полу в прихожей.
За время болезни она сильно ослабла, а потом долго ещё шла на поправку. Вольдемар, не находя себе места, сильно переживал за состояние её здоровья. Он бегал на рынок и сам готовил для неё бульоны и просиживал все вечера на пролёт у её кровати, рассказывая страшные истории из жизни своих соседей, а так же читал ей газетные новости и приговаривал при этом:
– Вы только посмотрите, что в мире творится! А с нами всего-навсего только хворь приключилась, подумаешь…
А однажды, проснувшись в поту от ночного кошмара, он тихо подкрался к спящей Томочке и, убедившись, что она дышит, удалился восвояси. А поутру пошёл в церковь и поставил за здравие свечку. И с того дня его Тамми заметно пошла на поправку.
Томочка уже начала выходить во двор, чтобы погреться на солнышке. Её бледное лицо сильно осунулось от чего её изумрудные глаза стали казаться ещё более выразительными. Она садилась на скамейку и замирала с лёгкой улыбкой на лице. В такие минуты Вольдемар, наблюдая за ней из окна, и думал:
«Господи, пошли ей здоровья - это всё, о чём я Тебя прошу…».
***
А соседи, где раньше жила Томочка, как всегда судачили на улице между собой.
– Что, Верка, - окликнула её соседка, завидев на улице подругу Тамары.
– Мы вот стоим здесь и решаем, куда же нам за парнями идти лучше: на танцы, аль в наш парк на лавочку?! Глядишь, там как следует слезу пустишь, так и подберёт тебя какой-нибудь мужчинка.