Бумерит

«Бумерит» не слишком отличается от любого другого художественного текста длиной в 350 страниц. Если говорить в общем, не раскрывая всех карт, это роман о молодом человеке двадцати лет, который изучает Искусственный интеллект в МИТе. Он одержим вполне распространённой в кругу ИИ-специалистов идеей о том, что приблизительно через 30 лет интеллект машин достигнет уровня человеческого интеллекта.

В процессе исследования этого вопроса ему начинает казаться, что если он действительно хочет понять, как будет выглядеть эволюция сознания в кремниевом мире будущего, он должен изучить эволюцию и развитие сознания в углеродном мире, то есть на примере людей, благодаря чему у него, возможно, появятся какие-то догадки. Это решение, в конце концов, приводит его в Интегральный центр в Кембридже, который очевидным образом списан с Интегрального института, но с несколькими постмодернистскими уловками, в которых отчасти состоит юмор книги – и, конечно же, я не могу рассказать вам, в чём они заключаются!

По мере того, как углубляется его понимание развития человеческого сознания, его захватывает идея о том, что кремниевое сознание также будет расти и эволюционировать – в сущности, в своей эволюции оно может пройти весь спектр сознания и достичь самого Духа. Так им овладевает – полностью овладевает – вопрос: кто первым в массовом порядке откроет Бога – Углерод или Кремний?

Очевидно, это всё, что я могу сообщить вам, не раскрывая всей истории. Могу добавить лишь одно: роман задуман как критика бумерита или плюрализма, заражённого нарциссизмом. Поэтому основное требование при его написании заключалось в том, чтобы сам он был примером всего, что критикует, представляя собой самосознающую пародию на объекты собственной критики – ведь именно этим является бумерит. Посему эта книга объявлена «великим постмодернистским романом» (которым её уже успели окрестить некоторые критики) – следуя доброй постмодернистской традиции, она кусает собственный хвост.

Подробную критикую бумерита, которую прорабатывает роман, разумеется, можно понять, лишь прочитав его. Могу лишь сказать, что это продолжительное и серьёзное критическое исследование бумерита, заразившего собою постмодернизм, почти все плюралистические течения, духовность нью-эйджа, притязания на новую парадигму, трансперсональную психологию, транзитную астрологию и даже истории о похищении инопланетянами – всё, что влияет на двадцатилетнего юношу, родители которого являют собой «клинический» пример всего вышеперечисленного.

– Кен Уилбер

(из онлайн примечаний к книге)

Я продукт недолговечного союза двух совершенно запутавшихся в жизни людей. Одного из них стыжусь я, другой стыдится меня. Мы перестали даже разговаривать друг с другом, и очень рады, что избавились от этой досадной необходимости. Мои родители единодушны в своём недовольстве настоящим – им хочется поскорее переделать всё под себя. Одному из них для этого нужно разрушать, другому – созидать. Вам может показаться, будто они созданы друг для друга, будто должны пройти земной путь, держась за руки, и будто небеса соединили их, чтобы нести перемены. Несколько лет назад они развелись, так что вряд ли кто-то в нашей семье с вами согласится.

Один мой родитель дышит огнём бунтов и революций и, стремясь покончить с тиранией жестокого и легкомысленного прошлого, выдаёт на гора руду цивилизованного безумия в надежде найти изначальную человеческую доброту, давно погребённую под жестокостью истощённого пороками современного мира. Вторая мечтает об ином – она, стоя на цыпочках, вглядывается в туман будущего, ожидая всемирной трансформации. Мне она всё время твердит, что эта трансформация, вероятно, будет величайшей в истории. Рисуя образы прекрасного будущего, которое уже почти наступило, она практически теряет сознание от восторга – она очень чувствительная натура, и видит всё именно так. Мне достался один глаз от мамы, а другой – от отца, и эти глаза, как два прибора, создающие друг для друга помехи, мешают мне чётко видеть мир – он предстаёт перед моим косым взором как картина Пикассо, на которой вещи не очень-то согласуются друг с другом. Хотя, возможно, благодаря своему косоглазию я вижу всё яснее, чем остальные?

Одно я могу сказать точно: я дитя своего времени, и время как будто движется одновременно в двух несовместимых направлениях. С одной стороны, мы постоянно слышим, что мир раздроблен и истерзан противоречиями, что он вот-вот погибнет, разорванный на части машинами огромных цивилизаций, всё быстрее мчащихся в разные стороны, подальше друг от друга. Так что глобальные культурные войны являются величайшей угрозой будущему. К тому же стремительное развитие информационных технологий (уже через тридцать лет компьютеры станут умнее человека) и прогресс в генной инженерии, нанотехнологиях и робототехнике грозят обернуться концом человечества. Нас либо заменят машины, либо уничтожит какая-нибудь выведенная в лаборатории зараза. Какому ребёнку понравится такое будущее?

У себя дома мы каждый день, каждый час и каждую минуту видим доказательства того, что общество трещит по швам. Количество неграмотных в стране выросло с 5 % в 1960 году до сегодняшних 30 %. 51 % детей в Нью-Йорке рождается вне брака. Территория Монтаны, усыпанная отрядами вооружённых ополченцев, напоминает побережье Нормандии, занятое готовящимися к вторжению фашистами. Непрекращающиеся культурные войны, гендерные войны и идеологические войны в научном сообществе, если и уступают международным конфликтам в масштабе, то уж точно не уступают в ожесточённости. Сидящий в моей голове глаз отца видит мир плюралистической раздробленности, и когда этот мир, наконец, отбушует и разрушится, останется только корчащаяся от боли человеческая масса беспрецедентных по историческим меркам размеров.

Через глаз своей матери я вижу столь же реальный, но совершенно иной мир: скоро любовь (или как там вы это называете) соединит нас всех, и мы превратимся в одну огромную семью. Вспомните историю человечества: мы прошли путь от изолированных стад и племён к крупным сельскохозяйственным поселениям, затем – к городам-государствам, феодальным империям, многонациональным государствам и глобальной деревне. И вот сейчас, в преддверие нового тысячелетия, мы стоим перед лицом невероятной, не имеющей равных в истории трансформации, которая так прочно и так глубоко свяжет всех людей, что все вместе, и каждый в отдельности сможет почувствовать в своих венах пульсацию Эроса, предвещающую рассвет глобального сознания, которое изменит мир до неузнаваемости. Моя мама – чувствительная натура и видит мир именно так.

Я не разделяю ни один из этих взглядов, или, скорее, разделяю оба, и это сводит меня с ума. Планету разрывают на части, хотя и не без посторонней помощи, силы-близнецы: глобализм и дезинтеграция, объединяющая любовь и мучительное желание смерти, исцеляющая доброта и калечащая жестокость невообразимых масштабов. И я, незаконнорождённый, шизофреничный и припадочный сын, смотрю на этот мир будто через разбитое стекло и, не понимая происходящего, постоянно мотаю головой, в надежде увидеть чёткую картину.