Бумерит
Шрифт:
– Я позеленел?
– Так что вы собираетесь делать после обеда? – спросил Джонатан. – У меня сегодня это невероятно бесполезное занятие по поп-культуре. Называется, кажется, «Высоколобый, среднелобый, узколобый: Кто получит по лбу?» Я даже не понимаю, что это значит.
– Может, будут кожаные аксессуары? – с надеждой улыбнулась Хлоя.
– Я позеленел?
– Это же культурология, – сказала Каролина. – Тебе понравится. – Она усмехнулась. – Там надо всего лишь смотреть клипы Мадонны, а не читать «Войну и мир». Скотт, ты не зелёный. Эй, что случилось?
– Вообще-то, я должен был сегодня идти к зубному лечить каналы, – угрюмо признался он. – Но я даже не знаю, куда меня тянет сильнее: к зубному или на это твоё занятие. Наверно, всё-таки к зубному.
– Ну, тогда желаю тебе хорошенько повеселиться с твоим каналом! – сказала Хлоя.
– Обязательно повеселюсь. Разве кому-то такое может не нравиться?
– Здоровый зелёный мем, – начала Хэзелтон, – это ещё один глубокий сдвиг в сознании, сопровождающийся очередным уменьшением эгоцентризма и расширением сферы заботы, сострадания и участия, которые распространяются даже на детей и животных. Как пишут Бек и Кован: «Для людей на этом уровне, как правило, характерны развитые навыки межличностного взаимодействия, поскольку тёплое, конструктивное общение абсолютно необходимо, чтобы быть довольным собой. Общению очень способствуют проницательность и интуиция, поэтому люди стараются совершенствовать такие навыки, как слушание. В организациях, находящихся на зелёном уровне, как правило, являются обязательными тренинги и чтение литературы по «человеческим отношениям», «чувствительности», «культурному разнообразию» и «вниманию к другим культурам».
– На зелёном уровне во главу угла встают вопросы экологии и равенства полов, – нежно произнесла Хэзелтон. – Зелёный – уровень эгалитаризма, общинности и всеобщего согласия (консенсуса). На рабочем месте приветствуется демократичность и работа в команде, сопровождающаяся диалогом и выражением чувств. «Зелёный стремится соединить душу с природой через уважение и даже благоговение, но не через суеверие (пурпурный) или навязанные правила (синий)».
– Ключевые слова зелёного уровня: антииерархичность, плюрализм, разнообразие, мультикультурализм, релятивизм и деконструкция. Зелёный категорически отказывается принимать и стремится жестоко и беспощадно деконструировать любые ранги и иерархии. Практически все интересы этого уровня основаны на благородном зелёном желании никого не притеснять и не дискриминировать.
Это было про маму с отцом – про всё самое лучшее, что в них было. Я подумал о свободе, которую они мне подарили, и внезапно острее, чем когда-либо ощутил чувство благодарности. На глаза навернулись слезы, зрение затуманилось. Я отвернулся, чтобы скрыть своё лицо от Ким, которая, наверно, вызвала бы доктора, если бы заметила в моем поведении ещё хотя бы одну странность.
Наверное, где-нибудь в потайных сундуках науки из помойки лежала теория о том, какими бывают дети родителей, находящихся на тех или иных уровнях. Кем, например, станет ребёнок, которого воспитывают красные родители? Может быть, пилотом-испытателем, а может, главным драчуном в классе или парнишкой со склонностью к убийствам, или человеком на вышке с автоматом, или Ганнибалом Лектором, обедающим человеческим мясом. А какие дети получится у властных синих родителей? Вероятно, маленькие паиньки, которые всегда тянут руку на уроках, просят побольше домашнего задания, мечтают стать старостами, сами сознаются в собственных шалостях, и собираются, когда вырастут, посвятить жизнь Иисусу, а значит, начать мешать жить тебе? А ребёнок оранжевых родителей? Наверное, это парнишка, который вступит в Бюро по совершенствованию бизнеса, когда ему исполнится пятнадцать, чтобы обеспечить себе хороший старт, который, вместо того чтобы есть свой ланч, продаёт сэндвичи, и который уже носит галстуки, хронически не сочетающиеся с рубашками. Говоря о таких людях, мой отец любил цитировать Карла Маркса: «Капиталист готов продать верёвку, на которой его повесят».
А я? Зелёненький малыш? Что вышло из меня? Конечно, меня подпортил бумерит и, конечно, громадные скороспелые планы родителей часто обрушивались на меня, как мокрое одеяло, не давая воздуха моим собственным планам. У меня астма, иногда я действительно не могу дышать. Я постоянно чувствую себя рыбой, плывущей против течения. И всё же самым главным для меня остаётся то, что мне многое разрешали. Я как будто постоянно слышал голос, говоривший: «Делай что хочешь, мы не против». Мама с отцом действительно дали мне свободу или, по крайней мере, большую степень свободы, и, кажется, это преимущество перевешивало все недостатки.
Я был очень, очень, очень им благодарен. Сидя в зале Интегрального центра, я пережил что-то похожее на нервный срыв в результате открытой атаки на мои незащищённые дендриты. В моих глазах стояли слёзы бесконечной признательности этим замечательным, милым, любимым людям, и я растворился в тёплом, мерцающем, зелёном свете. Я чувствовал, будто у меня появился милый маленький котёночек, которым я хотел поделиться со всеми.
– Ким, ты знаешь, мои мама с папой… Мои мама с папой, дорогие мама с папой, – шептал я на ухо Ким, глупо улыбаясь.
– Знаю, знаю, Кен. – Она погладила меня по руке. – Вот, выпей моего латте мокка, тебе станет легче.
Я сделал глоток, но большая его часть стекла по моему подбородку.
– Осторожней! Ты разве не в курсе, что в Индии миллионам детей приходится пить на завтрак чёрный кофе без сахара?
– Хотя здоровый зелёный является частью постконвенционального, мироцентрического, универсального сознания, любая истина в его представлении крайне субъективна. Зелёный считает, что все живые существа в равной степени заслуживают уважения, и поэтому отходит в сторону, позволяя каждому выбрать себе истину по душе. Все точки зрения равноценны, если они никому не вредят. Именно поэтому зелёный называют «чувствительной самостью». Зная о существовании множества контекстов и типов истины, разнообразии и плюрализме, зелёный из кожи вон лезет, чтобы все истины были услышаны, и ни одна из них не оказалась невостребованной или маргинальной.
– Я могу сделать мостик, Кен. Как тебе это?
– О боже.
– У тебя чувствительная самость, Кен?
– В этом можешь не сомневаться, Хлоя.
– А насколько чувствительная, Кен? Ты это чувствуешь?
– Вау! Можешь не сомневаться, Хлоя.
– Ооооо, сейчас ты позеленеешь, – говорит она.
– Не думаю, что они имели в виду именно это, Хлоя.
– У этого благородного замысла есть своя теневая сторона. Совместное обсуждение и политкорректное мышление навязывают строгую систему допустимого дискурса. Бек и Кован обращают внимание, что «зелёный мем может быть очень жёстким в своём требовании „непредвзятости“ (разумеется, в рамках эгалитарной, однородной группы). Уверенность в том, что его путь – это и есть Путь, делает зелёный (как и все мемы первого порядка) очень невнимательным или даже слепым к остальной части спирали. Зелёный – непреклонный мем. Люди на этом уровне терпят несогласие с собственным мнением, только если это „зелёное“, деликатно высказанное членами их собственной группы несогласие. Замечая признаки авторитаризма и агрессивности, зелёный закипает от негодования, которое некоторые наивные люди принимают за безусловную любовь ко всем живым существам. Зелёный моментально прекращает все разговоры о гармонии и теплоте, если кто-то ещё пытается играть на его поле».
Хэзелтон замолчала и посмотрела в аудиторию.
– Как правило, любые переговоры, участники которых придерживаются зелёных принципов, проходят по одному и тому же сценарию: каждый получает возможность высказать свои чувства в отношении обсуждаемого вопроса (что обычно занимает несколько часов), потом начинается бесконечное обсуждение всех заслушанных точек зрения, за которым обычно не следует никаких конкретных решений и планов действий, поскольку любой план действий идёт в разрез с чьей-то точкой зрения. Чтобы переговоры были признаны успешными, не обязательно приходить к соглашению – главное, чтобы все смогли поделиться своими чувствами. «Свобода – это бесконечные переговоры». Уж в «бесконечности» вы точно можете быть уверены.