Бумерит
Шрифт:
После Лизы Пауэлл на сцену снова вышла Маргарет Карлтон. Заголовок слайда гласил: «Политика под другим именем: новый тоталитаризм».
– В «Алингата Веде» сказано: «Чтобы разжечь в мужчине желание, перед соитием могут быть использованы четыре вида ласк: „прикосновение“, „удары“, „потирание“ и „сжимание“».
– Ух ты, звучит здорово! Хлоя, это просто потрясающе. Вот это другое дело, совсем другое. Только я не понял, что там было в середине? Что-то про удары?
– Повальное
– В самом деле, последние десять лет зелёный мем, всё быстрее разлагающийся и превращающийся в злобный зелёный мем, демонстрирует агрессивное и пугающее намеренье отменить Первую поправку к Конституции. Свобода слова отошла на второй план по сравнению с правом на то, чтобы никто не ранил ваших чувств и не травмировал ваше эго.
Карлтон продолжила читать с такой интонацией, которая заставляла нас прислушиваться к каждому её слову.
– Сайкс пишет: «Американцы давно гордятся своим плюрализмом и толерантностью, с которой они относятся к огромному множеству идеологий и точек зрения, представленных различными культурными группами, существующими в стране. Но настойчивость, с которой они доказывают, что быть жертвой – неотъемлемая характеристика человека, грозит превратить плюрализм в сеть тюрем». Плюрализм превращается в сеть тюрем – неплохо сказано, а? – Карлтон задумалась.
– Но это ещё не всё. Высокий плюрализм при поддержке низкого нарциссизма строит ещё одну тюрьму – тюрьму гиперчувствительной самости, вследствие чего чувства и чувствительность становятся единственными допустимыми формами дискурса. «Только настоящие жертвы имеют право говорить о „чувствительности“ и „аутентичности“. Только жертва может спорить с жертвой. Всё чаще возникают конфликты, в которых одна из сторон обвиняет другую в неспособности войти в её положение. Такие конфликты неизбежно превращаются в серию яростных нападок ad hominem [83] , в которых статус жертвы и обязательное требование чувствительности разыгрываются как козырные карты…»
83
«Аргумент к человеку» (лат.). – Прим. пер.
Карлтон пересекла сцену и посмотрела в зал.
– Воистину. В «Плане поддержки разнообразия», составленном в Университете Аризоны, говорится о том, что студенты не должны подвергаться дискриминации на основании «возраста, цвета кожи, этнической принадлежности, пола, физических и умственных способностей, расы, религиозных убеждений, сексуальной ориентации, статуса ветерана Вьетнама, социально-экономического статуса и индивидуального стиля». То есть заявить о дискриминации может любой. В Университете Коннектикута запрещён «недолжным образом направленный смех». В Университете Дьюка создан комитет по
– Из этого, как пишет Джулиус Лестер (Julius Lester), следует, «что против мнений, чувств и предрассудков частных лиц могут применяться политические меры. И это крайне опасно, поскольку в такой формулировке может быть утверждён новый тоталитаризм – попытка контролировать не только поведение, но и мысли и чувства людей».
– Это очень одностороннее изложение доводов! – громко и рассержено прошептал Катиш. – Блин, это настолько нечестно, что я даже поверить не могу. Они что, даже не попытаются озвучить другую точку зрения?
Каролина энергично кивнула в знак согласия.
Ким, как будто почувствовав необходимость защитить своего любовника и его товарищей, ответила:
– У них есть семинары, полностью посвящённые критике, там они выслушивают всех несогласных. Но этот семинар о другом – здесь они просто рассказывают о своей, альтернативной точке зрения. Они критикуют взгляды первого порядка, чтобы расчистить путь для взглядов второго порядка.
– Ну, тогда позовите меня на другой семинар, потому что всё это просто смешно, – с отвращением произнёс Катиш.
– В Университете Брауна, – улыбнулась Карлтон, – введена политика, запрещающая «неподобающее вербальное внимание, обзывательства, вандализм и розыгрыши». Студентам объявлено следующее предупреждение: «Если ваше поведение, высказывание или жест имеет своей целью оскорбить кого-либо, причинить кому-либо вред, вызвать у кого-либо психологический стресс или сделать кого-либо объектом шутки, значит, ваш образ действий оскорбителен. Подобные действия рассматриваются как оскорбление, даже если они совершены неосознанно». В общем, эта политика позволяет привлечь вас к ответственности за подсознательное оскорбление.
И тут Карлтон вышла на передний край сцены и робко повысила голос, что в её случае можно было считать аналогом крика.
– Подсознательное оскорбление! Люди! Вы все виновны! Теперь мы добрались и до ваших мыслей! Берегите свои жопы, полиция мысли уже близко!
Все засмеялись, но не над смыслом сказанного, а потому, что милая славная Маргарет Карлтон сказала «жопа».
– Как пишет один журналист, «практически во всех случаях заявленный вред оказывается неосязаемым – его нельзя продемонстрировать, потому что он касается чувств и впечатлений. Среди последствий таких неосязаемых оскорблений значится „снижение самооценки“, „смутное чувство опасности“, „чувство собственной незащищённости и потери достоинства“, „чувство беспомощности, злости и отсутствия гражданских прав“, „лишение“, „страх“, „тревога“, „депрессия“ и „чувство стыда, вызванное насмешкой“».
– Иными словами, согласно этой политике, если кто-то заставляет вас почувствовать что-то из вышеперечисленного, вы являетесь жертвой оскорбления, а значит, можете подать на своего обидчика в суд. Более того, доказательством такого бесчувственного преступления является не свидетель или улика, указывающая на причинённый вред, а только и исключительно раненные чувства обиженного человека. Других доказательств не требуется! – Карлтон в гневе всплеснула руками и зашагала обратно к центру сцены. Слушатели неуютно поёжились.