Бумерит
Шрифт:
Большинство мужчин и женщин довольствуются ничтожно малой частичкой блаженства, которую содержат их тела, вместо того чтобы понять, что в их настоящих телах заключён весь мир. Интегральный феминизм покончит с этим печальным, ограниченным положением дел, казалось, говорил мой сон. И тогда я увидела что-то большее. Это был Интегральный Гуманизм. Нет, ещё больше: Интегральная Космология – вся бурлящая вселенная у вас на ладони, что вполне возможно, если вы бесконечное небо…
Странный
Широко шагая, на сцену поднялся Дерек Ван Клиф. На стене появился слайд с отталкивающим названием «Культура изнасилования».
Прежде, чем Ван Клиф успел что-либо сказать, Ким шепнула мне на ухо: «Ходят слухи, что он кого-то изнасиловал».
– Что?! Ты шутишь?
– Ну, по слухам, его обвинили в изнасиловании. Никто, конечно, не думает, что он мог это сделать, но никому неизвестно, что на самом деле произошло. Возможно, поэтому он больше ни с кем не встречается. Но, мне кажется, им не стоило позволять ему говорить на эту тему. Это большая ошибка. Очень большая. Но он очень настаивал.
Ван Клиф начал с достаточно невинной шутки.
– Многие феминистки считают, что, как это принято у них говорить, «все мужчины – насильники». Разумеется, это обвинение ложно и возмутительно несправедливо. Ведь хорошо известно, что все мужчины не насильники, а конокрады.
Слушатели добродушно рассмеялись над штукой, и всё же, наверное, каждого мучил вопрос, к чему он клонит.
– Но представительницы большинства направлений бумерито-феминизма считают, что все мужчины – насильники, и точка. Для таких феминисток мужчина – это не гражданин, человек или личность – это, прежде всего, преступник. Например, выдающийся научный вклад Исаака Ньютона – закон всемирного тяготения – одна феминистка назвала «ньютоновским пособием по изнасилованию». В рамках одного из курсов по феминизму в Бодуэн Колледже разбирается такой вопрос: «Девятая симфония Бетховена: шедевр абстрактного искусства или модель процесса изнасилования?» В общем, практически любое действие мужчины воспринимается как изнасилование.
– Похоже, всё это означает, что мужчина может быть привлечён к ответственности, даже если он никого не насиловал. Как любезно объяснила мне заместитель декана по работе со студентами Колледжа Вассар, даже ложные обвинения в изнасиловании выполняют важную задачу: «Мужчинам, которых безосновательно обвиняют в изнасиловании, приходится много страдать, но это не значит, что их страдания бессмысленны – я думаю, что в идеальном случае они должны давать старт процессу самоанализа. „Как я воспринимаю женщину?“ „Мог бы я изнасиловать женщину?“ „Мог бы я сделать то, в чём меня обвиняют?“ На эти вопросы будет полезно ответить любому мужчине».
Выражение презрения на лице Ван Клифа было видно даже с последнего ряда.
– По оценкам ФБР,
Ван Клиф пристально посмотрел в зал, как будто ждал, что кто-нибудь с ним не согласится. Мы все сидели молча, затаив дыхание.
– Вряд ли многие станут спорить, что мужчины должны научиться понимать: когда женщина говорит «нет», это значит «нет». Но бумерит подливает масла в огонь. Как доходчиво объясняет Сюзан Эстрич (Susan Estrich), «многие феминистки считают, что поскольку женщина слабее мужчины, будет ошибкой считать её ответ „да“ знаком согласия». Иными словами, в современных условиях, что бы ни говорила угнетённая женщина, она никогда не имеет в виду «да».
– «Нет» – это нет, и «да» – это нет, и в итоге мы не можем сдвинуться с места. Женщины изображаются как патологические жертвы, которые даже не могут решить, заниматься им сексом или нет. Зелёный мем, благородная цель которого – позволить всем говорить то, что они действительно думают, зашёл слишком далеко и полностью лишил женщин возможности говорить. Как бы ни угнетали женщин при патриархате, это угнетение не идёт ни в какое сравнение с той несвободой, на которую обрёк женщин бумерито-феминизм.
Голая Хлоя опять свисает с люстры вниз головой. Я – бесплотный картезианский односторонний наблюдатель, я жадно поглощаю, использую, унижаю, насилую всё, что вижу.
– Разве ты не чувствуешь себя униженной, когда я так тебя разглядываю?
– Ну, это же у тебя глаза из орбит вываливаются – почему я должна при этом что-то чувствовать? Проблема в том, Уилбер, что ты постоянно унижаешь меня подобными вопросами, предполагающими, что я слабая. Но ты недостаточно силён, чтобы унизить меня, сладкий мальчик.
– Я хочу завоевать, подчинить, сожрать тебя заживо.
– Ооооо, надо же! Ладно, не бойся, я не сломаюсь.
Одно я знал точно: я никогда не слышал, чтобы Хлоя винила в своих проблемах других людей.
– Только вот шрамы на её запястьях – это шрамы от патриархата, – зловеще пропел голос Элисон Джаггар.
– Ой, да поцелуй мою задницу, – ответила Хлоя.
Слайд № 3. «Смерть субъекта: рождение нарциссизма».