Бун-Тур
Шрифт:
А народу все больше. И транзистор чей-то пиликает. Разбить бы его вдребезги!..
Я даже обрадовался, когда чистильщик запер, наконец, свою будку, и мы втроем пошли к школе. Там хоть все объяснить можно, а с чужой толпой не поговоришь. Толпа всегда наоборот понимает: если виноват, то обязательно адвокаты найдутся, защищать начнут. А если прав — держись от толпы подальше!
Идем невесело, как на каторгу. Бун прихрамывает, галошей шлепает, точно в ладоши на собрании. И все быстрей, быстрей, чтобы скорей
А она не засмеялась — испугалась. При всем народе бросилась к Буну.
— Что случилось? Что с ногой?
Бун только покраснел и сморщился. А я спрашиваю у Катюши:
— Деньги есть?.. Надо этому типу отдать — за чистку ботинок. Бун для тебя старался.
Она не сразу поняла, но раздумывать не стала.
— Есть, — говорит. — Мама на песок дала.
И достает рубль юбилейный — тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года. Я его чистильщику сунул.
— Гоните ботинок!
Взял он деньги и молча назад пошел — к будке. Мы — за ним. Бун хромает в галоше и глаз его совсем не видно — в землю смотрит. А Катюша довольна, щебечет без умолку:
— Ты знаешь, как я испугалась, когда галошу на твоей ноге увидела! Ужас! Чего только не подумала! И про машину, и про трамвай даже!
— После трамвая, — говорю, — не в галоше ходят, а на одной ноге или вообще без ног прыгают.
Катюша трижды поплевала через левое плечо и нас заставила. После этого нам немножко полегчало.
Чистильщик открыл будку и выкинул ботинок. Бун вернул ему галошу и сказал:
— Эх вы-ы!..
— Отвр-ратительный вы человек! — добавила Катюша.
— Вымогатель! — крикнул я.
И мы отчалили от будки.
Настроение, конечно, препаршивое. И Фантомас его не улучшил. Спасибо Катюше! Она нас веселила — и меня, и Буна. Буна — больше. Так уж положено.
А я и в кино думал, как же это получается: если, допустим, часы делают, хлеб пекут, самолет собирают, то как стараются! В часы — чтоб ни пылинки! Дышат даже в сторону, точно гриппом заразить их боятся. Хлеб с маслицем пекут, чтоб не подгорел! Мотор у самолета чуть не языком вылизывают! А до человека коснется — тут совсем другое! Не всегда, не спорю, но часто!.. А еще говорят: он с машиной, как с человеком, обращается! Высшая похвала! Да если бы с машиной, как сегодня с Буном и со мной обошлись, ее бы и в утиль не приняли! Рассыпалась бы она в труху!
Я бы тех, кто настроение людям портит, на остров бы на далекий увез. Пусть бы там друг друга кусали! Да разве увезешь хотя бы того же чистильщика? Он век просидит на углу дома в своей будке. На ботинки глянец наводит, а в душу ваксу черную запихивает. С такими бороться нужно их же способом. Надо каждый день портить им настроение!
Я ведь злой, если рассержусь по-настоящему! Заберет меня, и пошло! Поговорил на другой день с ребятами. Быстро дотолковались. После уроков идем домой. Маршируем мимо чистильщика и по одному здороваемся с ним:
— Привет, вымогатель!
— Здорово, скряга!
— Хэлло, спекулянт!
И так ежедневно, вместо физзарядки.
Дня три он молчал — ни слова в ответ, а вчера нервы сдали — запустил в меня щеткой…
Злое чудо
Произошло оно в воскресенье. Встретились мы с Буном на дворе. У обоих — задание: сходить в магазин. Мне — за маслом, ему — за молоком.
— Тебе, — спрашиваю, — срочно приказали?
— Нет, — говорит. — К обеду.
Меня мама тоже без сигнала пожарной тревоги за маслом послала.
— Зайдем, — предлагаю, — в гости к чистильщику? Нехорошо оставлять его без воскресного визита.
Бун проголосовал за, и мы пошли. Дело уже привычное. Идем и о чистильщике не думаем. Толкуем про лето.
— У меня, — говорю, — про лето никакой ясности. Пап-с-мамой должны в экспедицию ехать, но не знают, что со мной делать. Нету дедули!..
— Я тоже про лето думал, — отвечает Бун. — Даже со своими советовался… В общем, Тур, как ты скажешь, так и будет!
Я не совсем его понял. Вернее, не ожидал этого. Мы с ним как братья, но чтобы такое!.. Это уж не знаю, как и назвать!
Бун видит, что не дошло до меня, и начинает объяснять:
— Летом мы — вместе. Это решено?
— Решено! — говорю.
— А где? — спрашивает и сам же отвечает: — Можно вдвоем к моей бабке в деревню поехать. Папа и мама согласны тебя со мной отправить…
Я растрогался до того, что вцепился в Буна двумя руками.
— Здорово! Мои наверняка согласятся и еще спасибо скажут!
— А можно, — продолжает он, — втроем на три срока в пионерлагерь.
— С ней? — спрашиваю.
— С Катюшей… Тебе выбирать. Как скажешь, так и будет!
— Бун! — говорю. — Дружище! Чего тут выбирать? Я со всей школы промокашки съесть могу, лишь бы тебе приятно было!.. Втроем — так втроем! Она мне не мешает!
Так мы и дошли до чистильщика очень довольные друг другом. У меня все поет внутри и у Буна — тоже. И транзистор где-то подпевает. И солнышко…
— Может, — спрашиваю, — прекратим? Пусть живет вакса черная!
— Верно! — говорит Бун. — Сегодня неохота. Пройдем мимо — и все!
Поравнялись мы с будкой и даже не смотрим на чистильщика. А тут троллейбус подошел. Толчея на тротуаре. Мы подождали, когда народ схлынет, и пошли дальше. Троллейбус тоже тронулся.