Бунин. Жизнеописание
Шрифт:
Крепко подумавши, прихожу к заключению, что не нужно. Ибо что я могу сказать во вступлении? Похвалить их? Но они не нуждаются в этом. Они — драгоценный материал для биографии, для характеристики Антона Павловича, для создания портрета его. Но уж если создавать портрет, так надо использовать не один том их, а все, да многое почерпнуть и из других источников. А какой смысл во вступительной заметке?» [503]
Еще раньше Мария Павловна просила Бунина написать также биографию Чехова для его собрания сочинений, выходившего приложением к журналу «Нива». 27 апреля 1911 года она написала Бунину: «Зимою ездила по делам в Петербург, там П. В. Быков (из „Нивы“) просил меня указать, кто бы мог написать для издания Маркса биографию Чехова. Я указала на вас и отвергла предложенного им Айхенвальда. Если бы вы согласились и позволили
503
Переписку Бунина с М. П. Чеховой по этому поводу цитирую по «Литературному наследству» (Т. 68. С. 403–404).
В начале мая Бунин с женой уехали в деревню [504] , они прожили там три месяца. Иван Алексеевич жаловался на нездоровье. 4 июля он писал Е. И. Буковецкому: «Работать часто мешает мне сердце: что-то такое делается иногда ночью — и выбивает на сутки из седла» [505] . Юлий Алексеевич, побывавший у Пушешниковых после заграничных странствий, писал Елизавете Евграфовне 27 июля 1911 года, что Иван Алексеевич и Вера Николаевна, будучи в Глотове, «по целым дням занимались и теперь еще остались там» [506] .
504
3 мая 1911 года Бунин писал М. П. Чеховой: «В деревню едем на днях: Измалково, Орловской губ.» (Время. С. 103).
505
Музей Тургенева. № 1284.
506
Там же. № 3383.
Погода не способствовала ни отдыху, ни работе.
«Нас дожди залили, грозы одолели. Хоть караул кричи! А поработать много надо, а в дождь мука для меня работа… Иногда в сад нельзя выйти» [507] , — писал Бунин Белоусову 20 июля 1911 года.
Бунин работал в это, по его словам, люто-холодное лето все же много.
Двадцать шестого — двадцать восьмого июня он написал рассказ «Крик», 3–8 июля — «Древний человек» (первоначально озаглавленный «Сто восемь»). В начале июля была написана им часть повести «Веселый двор». В июле он работал над «Суходолом», который был закончен в декабре (эти даты Бунин указал в заметках для автобиографии) [508] . В этот период он написал также рассказ «Снежный бык» (в черновой рукописи датированный 29 июня — 2 июля 1911 года, озаглавлен «Бессонница»), В июле появился в «Русском слове» рассказ «Мертвое море» (позднее озаглавленный «Страна содомская»). Писал Бунин в эти дни и стихи.
507
РГАЛИ, ф. 66, on. 1, ед. хр. 534, л. 53.
508
Музей Тургенева.
Он говорил корреспонденту газеты «Московская весть», что «прекрасная старинная усадьба» как нельзя лучше располагает к «творческой работе. И действительно, все время я посвятил непрерывной и напряженной работе. Буквально три месяца не вставал из-за письменного стола.
Я привез с собой шесть небольших рассказов и повесть, — произведения, вполне законченные, посвященные описанию жизни современной деревни.
Кроме того, мною написана первая часть большой повести-романа под заглавием „Суходол“.
— В чем заключается содержание этого романа?
— Это произведение находится в прямой связи с моею предыдущей повестью „Деревня“.
Там в мои задачи входило изображение жизни мужиков и мещан, а здесь…
Я должен заметить, что меня интересуют не мужики сами по себе, а душа русских людей вообще.
Некоторые критики упрекали меня, будто я не знаю деревни,
В деревне прошла моя жизнь, следовательно, я имел возможность видеть ее своими глазами на месте, а не из окна экспресса…
Дело в том, что я не стремлюсь описывать деревню в ее пестрой и текущей повседневности.
Меня занимает, главным образом, душа русского человека в глубоком смысле, изображение черт психики славянина.
В моем новом произведении „Суходол“ рисуется картина жизни следующего (после мужиков и мещан „Деревни“) представителя русского народа — дворянства.
Книга о русском дворянстве, как это ни странно, далеко не дописана, работа исследования этой среды не вполне закончена.
Мы знаем дворян Тургенева, Толстого. По ним нельзя судить о русском дворянстве в массе, так как и Тургенев и Толстой изображают верхний слой, редкие оазисы культуры.
Мне думается, что жизнь большинства дворян России была гораздо проще, и душа их была более типична для русского, чем ее описывают Толстой и Тургенев.
После произведений Толстого и Тургенева существует пробел в художественной литературе о дворянах; нельзя же считаться с книгою Атавы, которая рассматривает дворянство со стороны его экономического „оскуднения“, как с художественным произведением.
— Мне кажется, что быт и душа русских дворян те же, что и у мужика; все различие обусловливается лишь материальным превосходством дворянского сословия.
Нигде в иной стране жизнь дворян и мужиков так тесно, близко не связана, как у нас.
Душа у тех и других, я считаю, одинаково русская.
Выявить вот эти черты деревенской мужицкой жизни, как доминирующие в картине русского поместного сословия, я и ставлю своей задачей в своих произведениях.
На фоне романа я стремлюсь дать художественное изображение развития дворянства в связи с мужиком и при малом различии в их психике.
Эта работа, я предполагаю, составит содержание трех больших частей» [509] .
509
Московская весть. 1911. № 3. 12 сентября.
По мнению Горького, дворяне изображены в «Суходоле» с горечью, даже с «гневом»… «презрением». По его словам, «это одна из самых жутких русских книг» [510] .
Семейная хроника обитателей Суходола создавалась по преданиям, сохранившимся в семье Буниных.
Вера Николаевна Муромцева-Бунина писала 3 апреля 1958 года:
«Совершенно верно, что Суходол взят с Каменки, родового имения Буниных. От Глотова верст двенадцать, но от Озерок версты две, если я не ошибаюсь, их разделяет большая дорога, идущая в Елец. Думаю, что и брак Алексея Николаевича Бунина с Людмилой Александровной Чубаровой, которая жила в Озерках, имении своей матери, произошел потому, что они были соседями, очень близкими. Я была в Каменке, когда дом Пушешниковых был продан. И от имения ничего не осталось. Оно перешло к семье старшего брата Алексея Николаевича, Николая Николаевича, к Петру Николаевичу Бунину и Софье Николаевне Пушешниковой. Вы правы, что и „Суходол“ и „Жизнь Арсеньева“ не хроника, не автобиография и не биография, а художественные произведения, основанные на биографическом материале».
510
Горьковские чтения. С. 92.
Сам Бунин говорил:
«Всякое произведение у любого писателя автобиографично в той или иной мере. Если писатель не вкладывает часть своей души, своих мыслей, своего сердца в свою работу, то он не творец, а ремесленник, хотя и в каждом, даже самом гениальном труде при желании можно найти и кое-что от ремесленничества.
— Мне кажется, чем писатель субъективнее, тем он интереснее, а чем субъективнее, тем больше он отдает себя, тем больше он, следовательно, автобиографичен.
— Правда, и автобиографичность-то надо понимать не как использование своего прошлого в качестве канвы произведения, а, именно, как использование своего, только мне присущего, видения мира и вызванных в связи с этим своих мыслей, раздумий и переживаний. Если без этого не мыслим писатель, то не мыслим он и без автобиографичности» [511] .
511
Ученые записки Тартуского государственного университета. Вып. 358 / Труды по русской и славянской филологии, XXIV. Литературоведение // Тарту, 1975. С. 355–371.