Бункер. Смена
Шрифт:
Фрэнки был уверен, что сможет провести их через охрану и дальше в Ай-Ти, только если отыщет своего отца. Миссия рассказал, насколько легко смог перемещаться по лестнице в белом комбинезоне. Возможно, он сумеет добраться до отца Фрэнки, если уж совсем прижмет. Элли достала принесенные с собой свежие фрукты и раздала их. Ворона пила свой темно-зеленый напиток. У Миссии нарастала тревога.
Он медленно вышел на лестничную площадку, разрываемый между желанием дождаться остальных и стремлением отправиться в путь. Вполне могло статься, что Родни уже ведут на смерть.
Выйдя на площадку, он услышал снизу топот поднимающейся толпы, а приложив руку к перилам, ощутил вибрацию лестницы под множеством ног. Он вернулся к остальным, но ничего не сказал. Не было оснований предполагать, что эта толпа направляется к ним.
Когда он возвратился, у Элли был такой вид, словно она только что плакала: глаза влажные, щеки раскраснелись. Ворона рассказывала историю о Древних Временах, и ее руки изображали в воздухе какую-то сцену.
— Все в порядке? — спросил Миссия.
Элли покачала головой так, как будто предпочла молчать.
— Тогда в чем дело?
Он взял ее за руку, слушая, как Ворона рассказывает об Атлантиде, этом разрушенном и утраченном волшебном городе за холмами, и о былых временах, когда эти превратившиеся в руины дома сияли, как новая монетка.
— Расскажи, — попросил он, гадая, уж не эти ли истории повлияли на нее так, как когда-то влияли на него, наводя необъяснимую печаль.
— Я ничего не хотела рассказывать, пока все не закончится, — призналась она и снова заплакала.
Она вытерла слезы, а старуха замолчала, уронив на колени руки. Фрэнки тихо сидел в сторонке. Какой бы ни была эта тайна, он тоже ее знал.
— Отец, — догадался Миссия.
Это наверняка связано с отцом. И он мгновенно понял, что отца больше нет. Элли была близка с его отцом так, как Миссия не был никогда. И его внезапно охватило горькое сожаление о том, что он вообще ушел из дома. Пока Элли вытирала слезы, не в силах выдавить ни слова из дрожащих губ, Миссия представил, как он стоит на четвереньках и копает землю — ради отцовского прощения.
Элли заревела, а Ворона принялась напевать песенку о прежних временах. Миссия подумал об отце, которого больше нет, и обо всем, что он давно собирался ему сказать, и ему захотелось сорвать со стен плакаты и разодрать в клочки эти призывы уходить и быть свободным.
— Это все Райли, — сказала наконец Элли. — Мис, мне так жаль…
Ворона перестала напевать. Все трое уставились на него.
— Нет, — прошептал Миссия.
— Не надо было ему говорить… — начал Фрэнки.
— Он должен знать! — возразила Элли. — Его отец хотел бы, чтобы он знал.
Миссия разглядывал плакат с зелеными холмами и синим небом. Этот нарисованный мир расплывался из-за слез.
— Что произошло? — прошептал он.
Элли рассказала, что было
Миссия встал и принялся расхаживать по комнате, смахивая со щек слезы. Он не должен был уходить. Ему следовало остаться на ферме. И Кэма он тоже не спас — смерть опережала его повсюду, где он не смог оказаться. И с матерью произошло то же. И теперь смерть грозила им всем.
На лестничной площадке послышался топот, который стал приближаться по коридору. Миссия вытер щеки. Он уже перестал надеяться, что к ним присоединится кто-то еще. Наверное, к ним идут охранники с винтовками. И они спросят, где его винтовка, а затем поймут, что он самозванец, и перестреляют их всех.
Он захлопнул дверь, увидел, что у нее нет замка, и подпер ручку партой. Фрэнки подбежал к Элли и велел ей забраться под стол Вороны. Потом схватил кресло Вороны за спинку, но та сказала, что может справиться сама и что бояться нечего.
Но Миссия знал, что это не так. К ним идут охранники или кто-то другой. Он прошелся по лестнице и знал, что там творится.
В дверь постучали. Задергалась ручка. Топот прекратился — все столпились возле двери. Фрэнки прижал палец к губам, его глаза были распахнуты. Провод над креслом Вороны скрипнул, раскачиваясь.
Дверь сдвинулась. На какой-то миг Миссия еще лелеял надежду на то, что они уйдут, что охранники всего лишь делают обход. Ему пришло в голову, что можно было спрятаться под тканью, которой накрывали парты, но мысль запоздала. Дверь распахнулась, со скрежетом отодвинув парту. И первым вошел Родни.
Его появление стало внезапным и ошеломляющим, как пощечина. На нем был новехонький белый комбинезон с еще не разгладившимися складочками. Волосы коротко подстрижены, щеки свежевыбриты, на подбородке легкий порез.
У Миссии возникло ощущение, будто он смотрится в зеркало, а они с Родни — ряженые в костюмах. За спиной Родни в коридоре толпились люди в белом с винтовками в руках. Родни велел им оставаться на месте и вошел в комнату с аккуратно расставленными пустыми партами.
Элли отреагировала первой. Удивленно ахнув, она бросилась вперед, разведя руки, как будто хотела кого-то обнять. Родни выставил перед собой ладонь и велел ей остановиться. В другой руке он держал небольшое оружие — с таким ходили помощники шерифа. Взгляд Родни был устремлен не на друзей, а на Старую Ворону.
— Родни… — начал Миссия.
Его разум пытался осознать, что друг уже здесь. Они собирались его спасать, но Родни, похоже, в этом не нуждается.
— Дверь, — бросил Родни через плечо.
Мужчина вдвое старше Родни помедлил, но все же выполнил его приказ и плотно закрыл створку. Пленники так себя не ведут. Прежде чем дверь захлопнулась, Фрэнки бросился к ней, выкрикнув: «Отец!» — как будто увидел отца в коридоре.
— Мы собирались пойти к тебе, — сказал Миссия. Ему хотелось приблизиться к другу, но в глазах Родни читалось нечто опасное. — Твоя записка…