БУПШ действует!
Шрифт:
— Вот и отказываюсь!
— Замолчи, разбойник! — начала Черданиха, но Борис перебил:
— И не надену, не жди! Не нужно мне ничего такого, вашего! — И побежал.
— Стой! — крикнула Черданиха, но он не оглянулся.
Тетя Варя сказала:
— Эх, Николаевна! Чем кричать, рассудила бы: не твоя ли вина?
Я понял: игры в госпиталь больше не будет. Сашуню увела мать. Борис убежал. Черданиха еще немного поговорила с тетей Варей и тоже ушла — она уже не шумела: тетя Варя ее всегда успокаивает. А тетя Варя села на бревна. Мы
— Что же вы, ребята, меня подводите? Обещали вести себя хорошо. — Я было начал: «Да мы, тетя Варя», но она перебила: — А ты, Георгий, смотри особо — баламутить не позволю.
— Да что я? — опять захотелось мне сказать. Но тут вдруг заговорила Люська…
«Тебе легко указывать!»
За все это время, как появилась Черданиха, Люська не проронила ни слова. А тут вдруг начала взрослым тоном:
— Я думаю, полотенце можно было не брать.
Мы насторожились.
— Для игры ведь, — сказал мой тезка — Адмирал.
— Игра игрой, — все так же степенно возразила Люська, — а по чужим дворам лазить нехорошо.
Вот, значит, какая! Сама устроила госпиталь, а теперь: то — можно, это — нельзя! Но тетя Варя кивнула:
— Правильно она говорит. Сами свой авторитет роняете. Соображать пора, что к чему, а вы… будто младенцы! — Тетя Варя встала. — Пионерский пост свой и то открыть не можете.
— При чем здесь пост! — обиделась Вика.
— Очень даже при чем. Порядка на улице было бы больше. Дисциплины. Да не под силу, видать, вам такая задача.
Вика смущенно молчала. С пионерским постом у нас и вправду получалось плохо. А точнее сказать — совсем никак, не получалось.
Еще когда мы уходили на каникулы, в наш класс явилась старшая пионервожатая и спросила: «А что вы будете делать летом?» — «Пыль глотать!» — сострил Назар Цыпкин. Вожатая пропустила его слова мимо ушей и спросила: «Кто живет на Овраженской улице?» Подняли руку семь человек, и я тоже — я ведь с ними по соседству. «Вот видите, — продолжала вожатая, — сколько вас. Вполне можете организовать у себя пионерский пост. Вот Вика Жигалова у вас председатель совета отряда, давайте сразу и выберем ее начальником поста. Кто за?» Опять подняли руку семь человек, и я тоже. Жигалова так Жигалова. Назар был особенно доволен. «Законно! — закричал он. — Жигалова — она сумеет!» Вообще, он и Вика… Хотя я напишу об этом как-нибудь потом, чтобы сейчас не отвлекаться.
Короче, выбрали мы Жигалову начальницей и разошлись на каникулы. И начали заниматься кто чем: кататься на «великах», ходить в кино. Длинный Федула уехал в пионерский лагерь. Сашуня собирался с матерью на дачу. Назару родители купили фотоаппарат, и он щелкал им направо и налево. В общем, можно сказать, что Вика Жигалова о пионерском посте заботилась спустя рукава. Правда, один раз она сходила в школу и пожаловалась старшей вожатой, что у нее ничего не выходит. Вожатая удивилась: «А где Римма?» — «Какая Римма?» Оказалось, к нам на улицу назначена летняя вожатая. И стали мы ждать эту Римму.
Но тут образовался Боевой Совет Главных Командиров.
Получилось это так.
Играли мы однажды в мушкетеров. Прятали клад, искали его и сражались на шпагах, уничтожая кардинальских шпионов. Но овраженский Гошка заартачился: «Не хочу, говорит, быть шпионом!» Объявил себя Главным. Адмиралом и стал набирать команду. Только простым матросом к нему никто не шел. Каждый хотел быть Главным. Назар — Главным Пиратом. Сашуня — Главным Мушкетером. Остальные тоже — кто кем. И игры не стало, потому что никаких команд не получилось. Ведь один человек, будь он хоть разглавным, ничего не может.
Целую неделю у нас был сплошной разброд, все ходили в Главных Командирах и друг другу не подчинялись. Тогда Борис сказал: «Вот что, ребята. Довольно кутерьмы. Можете оставаться Главными Командирами, но пусть будет общий Совет, и я буду вашим Главным Командующим». На это мы согласились. И так начали жить — с утра до вечера сражались на улице, мастерили сабли, пистолеты, а собираясь на Совет Командиров, рассказывали кинофильмы про войну.
А пионерского поста не было. Вот тетя Варя и сделала выговор.
Когда она ушла, Вика начала оправдываться перед нами:
— Легко ей говорить! А как тут пост откроешь, если никто не хочет, и помещения нет, и вожатая не идет? — В общем, заныла, как уже много раз.
И мы молчали, потому что нам казалось — она права.
Но Люська опять заговорила:
— Нет! Ты виновата. Если тебе поручили, надо добиваться.
— Значит, по-твоему, я бездельница, да? Да сама-то ты кто? — Вика встала перед Люсей, подбоченившись. — Приехать не успела, а уже критику разводишь? Госпиталь придумала и воображаешь, да?
Это было совершенно неправильно — и про госпиталь, и про «воображаешь». Но мы не заступились за Люську. Я, например, не мог простить, как она меня по-всякому обозвала. Только Люська нисколько не растерялась, а заступилась сама за себя. Встала тоже руки в боки и ответила:
— Я сюда жить приехала и, значит, могу критику разводить, если что не нравится, чтоб лучше было, а не хуже!
— По-твоему, я хуже хочу? — не отступала Вика.
— Не знаю, чего ты хочешь, но о посте не заботишься! — отрезала Люська.
Я думал о Вике тоже так, но всем нам вдруг показалось обидным, что Люська нападает на Вику — как-никак, а Жигалова была у нас председателем совета отряда целый год. И ничего — жили.
Мы не выдержали и начали кричать на Люську:
— Заботится, не заботится — не твое дело! А не нравится, так тебя не звали! И можешь уезжать, откуда приехала!
Громче всех, конечно, старался Назар Цыпкин:
— Думаешь, легко пост открыть, да? — Он тряс перед Люськой своим фотоаппаратом. — Легко указывать, а ты сама попробуй!