Буратино
Шрифт:
Крепко, однако, Саввушка в меня эту любовь вбил. Был бы Хотеней рядом, поманил бы пальцем - как миленький побежал бы. Как шёлковый. До сих пор. После всего. Наваждение какое-то. Ладно, никаб оставляем, Юлькины снадобья оставляем. Кису... на оперативные расходы. Пока перетряхивал вывалился крестик золотой. Не перепаковывать же - в кису. А из кисы - крестик серебряный на шею. Юлькин. Противозачаточный. Эх, Юлька... Однако нечего мне своей некрещённостью здесь вые... выстёбываться. Будь проще, Ванятка, и люди к тебе потянутся.
Вернулся, поднял Марьяшку. То-то что только поднял - разбудить не удалось. Идёт как лунатичка - с закрытыми глазами. Ладно, пошли моя отмычка вьючная обгорелая в новое
Солнышко взошло, Марьяша шевелится начала. Ещё одна моя беда. Глаза хоть разлепляются уже, но кожа по всей спине - ломтями. Где её поганый щупал - там желтеет. А вот где я дрючком прошёлся - синее до фиолетового.
По гати двое конных проехали. От реки. Вроде, не половцы. Марьяша углядела, чуть вслед не рванула. Хорошо хоть оглянулась на меня. Сидим. Ждём. Через час отряд пошёл в том же направлении. Пяток черниговских, десятка три половцев, скотинка, лошади вьючные, пешие - бабы, подростки, несколько мужиков. Полон. Всего человек двадцать. Они проехали - Марьяша снова навострилась к гати. Сиди. Точно - еще через полчаса еще пяток половцев проехал. Вот теперь можно. Почему?
– Элементарно, Ватсон. Тактику мотострелкового батальона не проходили? Боковые охранения на гати не выставишь, а вот передовое и тыловое - азбука-с. Пошли, вьючное моё несчастье.
До усадьбы дошли быстро. До бывшей усадьбы. Последние половцы ее зажгли. Зачем? Как-то это сильно по-нашему. Почему страсть к бессмысленному разрушению называют вандализмом? Готы Алариха, первые кто Рим брал, после галлов в ну очень глубокой древности, только один храм у ворот сожгли. Монахинь римских специально на улицах отлавливали и, никогда бы не подумал так о варварах-захватчиках, с охраной отводили в безопасные монастыри. Чтобы свои же сограждане под шумок не попользовали. Теодорих вообще, очень приличный человек был - последнего римского императора прирезал, вроде лавочка закрылась - бери что хочешь. Ан нет - всякие регалии собрал и честь-честью в Константинополь отправил. Дескать "не вы ли обронили?". Вандалы, конечно, несколько...
Но то, что сделали в Риме свои же французы, итальянцы, немцы, испанцы в середине 16 века... Вроде и войны не было. Вроде и свои же - католики. Один выстрел легендарного Бонавенуто Челлини и... ребята так прошлись по Вечному городу... Весь Ренессанс в другую сторону зигзагом пошёл. Вместо гармонии - садизм и извращения. Может тоже коллеги-попаданцы поработали. Один - по запуску проекта "Возрождение", другой - по его развороту в сторону садо-мазо-кресто-изуверо. А потом пришёл третий, и занялся корректировкой наработанного дерьма. Лёня, извините за выражение, не вполне Давинченный.
Потом я увидел первых убитых и шутки кончились. А завтрак вернулся... И ушёл... Никогда раньше не видел сабельных ран. Это... Неубранные трупы российских солдат в Грозном на дороге, раскатанные в тонкий блин колёсами тяжёлых грузовиков, тело комбата десантников, упавшего с нераскрытым парашютом с шести сот - полный комбез желе без единой целой косточки... Но сабельный удар от плеча до бедра... Или - рубящий сверху, с коня в лоб пешему. Пешей селянке. Лобовая кость у человека одна из самых прочных. Сабля, видимо, застряла в кости. Пришлось половцу слезать и вытаскивать раскачиванием, выворачивая с раскалыванием. Ещё баба с рубахой на голове и распоротым животом. Это не саблей - это ножом. От белой кости лобка до белой кости грудины.
Народу на хуторе было, вероятно, человек шестьдесят. Вчера, похоже, приехали свои, черниговские, собрали народ во дворе. Пока вешали лапшу на на уши селянам, половцы на конях от леска броском в открытые ворота. Все уже собранные стоят. Бездоспешные и безоружные. Часть мы видели - по гати гнали. Остальные здесь. Старики и старухи, дети от двух до десяти - ходить могут, но еще недалеко. В Степь гнать смысла нет. Младенцев некоторых выкидывали из изб, других - прямо внутри. Горит хутор неспешно. Успел в кое-какие строения заглянуть. Чистили старательно, не спеша. Все подбирали. Пара совершенно не... непонятных ранений. Подросток в стороне от усадьбы, с перерезанным горлом и прорубленной слева до грудины грудной клеткой. Такое ощущение, что у него еще и ребра раздвигали. Будто что-то хотели из под сердца достать. Или само сердце? Девочка лет восьми. Тоже платье на голове. Видимо поняли, что мала еще. Перерублена по пояснице на две части. Потом, похоже сапогом пошевелили - виден зазор. Предки, мать вашу, как же вы живёте? Это же ваши, свои же сюда поганых привели. Если сами и не рубили, то рядом стояли. Или для русского воина, русский же крестьянин как тля древесная? Раздавить и не заметить?
Еды нет, надо уходить. Снял с бабы с разрезанным животом рубаху. Высоко задрали - не измаралась. Бросил Марьяшке. Пошли к мосткам на реке. Ещё пара мёртвых. Мальчишка лет 12. Тело под мостками застряло, голова на берег отлетела, метра на четыре. И девчонка на иве над рекой рядом с мостками. Залезла со страху. Там её пикой и достали. Сначала по ноге - виден порез на щиколотке. Потом, когда с ветки нога соскользнула, и она на нижний сук съехала - в... между ног. С выходным отверстием на спине чуть выше поясницы. Зацепилась одеждой за сучья и висит.
Это все вчера днем было, потом ночь. Покойники уже опухли, характерный сладковатый запах. Тучи навозных и прочих мух, над людьми, над лужами крови. В человеке примерно 8 литров крови. Здесь примерно сорок трупов. Почти вся кровь при таких ранах вытекла. Посчитайте суммарный объем. Конечно, в детях крови меньше. Сделайте поправку на детей. Собственно, их тут большинство. Из сорока - тридцать. Зарубленных, зарезанных... Демография тут такая - стариков мало, детей много. Их-то и режут. Усадьба разгорается, дым все гуще валит. Думать - меньше, чувствовать - меньше. Нюхать, видеть - совсем не надо. Надо уходить.
Две лодки у берега - днища прорублены. Снёс у ближайшего сарая створку ворот - дерьмо решетчатое. Плот будет. Весла нашёл. Интересно, половцы же, а ни одной половецкой стрелы. Не только так, на поле или в стенах, а и в телах. То ли только рубили да резали? Или потом тщательно собрали? Как при ликвидации следов спецоперации. Только одну и нашёл - в сарай залетела и под стрехой воткнулась. Пока створку не снял - не разглядеть.
И еще интересно: а как это моё тело плавает. Если как топор - не удивлюсь. В такой день. А Марьяша умеет? Плохо. С ней - все плохо. Её совсем на солнышке развезло. Пока я из воротины плот мастерил. Ножичком перочинным. Никакая. На голос не реагирует. Сидит на мостках и вверх смотрит - на эту девчонку. Чего смотреть - из неё даже кровь уже вся вытекла. Пускать такую в воду нельзя. Снова петлю ременную на шею, рубаху даденную, с мёртвой только что снятую, снять и в мешок. Шейную петлю ремнем к доскам створки-плота, кисти рук - аналогично. Ну, милая, поехали. Стоп. Не так. Руки ей от плота отвязал, за спиной связал, голову к брёвнышку подтянул, чтобы подбородок сверху лёг. Так и при панике на плот не полезет и не утопит. И сама не утопится. Теперь поехали.