Буратино

Бирюк В.

– - А жалование?

– - Какое жалование?

– - Ну так закупу нужно на что-то жить. С чего-то отдавать.

Вона как... И как формализовать условия договора, не имея представления о типовых условиях предстоящих операций. Это же не лаптеплетельщик - сам лыко дерёт, сам лапти плетёт, сам на торгу продаёт. Процент? От чего? От оборота? От прибыли? После уплаты налогов?

– - Жалования не будет. Будет доля от дела. По каждому - отдельно. А так...
– кров и корм.

Ага. Я и сам-то не знаю - будет у меня "кров" или под кусточком спать

придётся. Теперь Николай загрустил, а поп наоборот. Интересно, он что, за меня переживает?

– - Не Иване, так дела не делаются...

Дрючок я и в церкви из руки не выпустил. Поп косился, но смолчал. Посох дорожный - для поддержи при слабых коленках. Теперь дрючком Николаю в грудь

– - Господин.

Поморгал немного пока дошло.

– - Господине, так не делаются дела. С отцов-прадедов заведено...

– - Где твой отцов-прадедов дом? И кто в нем хозяин? И где ты?... Так, как я сказал так и будет: не хочешь - не держу. И долг мне твой... Но если остаёшься со мной - будешь как я велю.

– - Да. Господине.

У попа - глаза на лбу. Он-то сумму слышал. У сынка его челюсть на колене - не можно отроку так с взрослым мужем разговаривать. Палкой в грудь в церкви тыкать...

С третьего раза составилась форма договора. Крестовая клятва называется. "...И на этом я крест целую". Отсюда и слово пошло - "целовальник". Все.

Поп, видно, еще поговорить хотел. В гости даже зазывал. Да и мне бы интересно. Но... у меня там Марьяшка с Ивашкой. Как бы чего... Ох, слуги мои верные... Я-то думал: слуги помогают. А за этими глаз да глаз нужен. Как за детьми малыми. Пока от церкви шли, Николай все губы грыз - задумался глубоко.

Я такое в прежней жизни часто видел. Называется: "чувствую что объегорили. Но где именно - не пойму". Принципиальная разница между американским и российским бизнесом. Русские часто ведут переговоры очень жёстко, задают неприятные вопросы, пытаются предусмотреть ситуации нечестности, неисполнения обязательств. Но после подписания, вообщем-то, стремятся договор выполнить. Американцы наоборот. Пока разговариваешь - сама доброта, на все согласен, никаких неудобных вопросов. Но из переговорной комнаты еще не вышел, а уже прикидывает: как бы и денежку получить, и договор не исполнить. К вечеру созвонится со своим адвокатом, через день-два будет чётко представлять чем ему неисполнение обернётся. И, если есть надёжные варианты - принесёт извинения. Заочно. И сочувственно улыбаясь.

Есть еще китайский вариант. Два раза заказывают товар - оплата проходит нормально. Но объем каждый раз удваивается. И третий - так же. Но оплата уже не придёт.

Скучно это все: думают что они бизнесмены, а они и не "бизнес", и не "мены", и не думают.

– - Ты чего?

– - Да вот... обдурил ты меня, Иване. Мне теперь из твоей неволи никогда не выйти. Так навечно холопом и останусь.

– - Дурень. Тебе не из моей неволи не выйти, тебе из воли моей не выйти. А хочется?

– - Ну... Вольному-то...

– - Ты вольным был. И что? Сперва дедову волю исполнял. Потом отцову, потом дядьеву. Камку вон взял по своей воле. Ну и? Чуть голову не снесли, чуть книг своих не лишился. Ты сам себе, не мне, скажи: "хочу жить по своей воле" - я тебя отпущу. Или выгоню. Ну?

– - Иване... господине... я под твоей волей жить буду. И из нее не выйду. Только... не неволь меня сильно.

– - Не надейся. Ты же видишь - я себя не щажу. Даже скотину бессловесную -- коней наших гоню-погоняю безостановочно. И тебе пощады не будет. Слаб, негоден - проваливай. Пусть тебя другие, по-зубастее... употребят.

– - Не гони, господине. Только...

– - Только? Свободен. Или все - или ничего. Мне думать-гадать про твою верность да честность - никаких помороков не хватит. Либо весь мой, и душой, и телом, либо - "вон - бог, вон - порог".

– - Я же клялся и на том крест целовал. Но...

– - Все. Клятва Иисусова, сына божьего "Не клянитесь. И пусть будет "да" ваше - "да", а "нет" - "нет". Ну? Да?

– - Да.

– - Ну тогда давай посмотрим - что у нас на постое.

А на постое, к моему удивлению, тихо. Я сразу к коням. Нормально. Овёс хрумкают. Оживают после пятидневной гонки. У Ивашки этого не отнять - сначала кони, потом все остальное. Старый воин. Хозяин подошёл. Показал что упряжь наша подрастрепалась. Попенял аккуратно за заморенных коней. Повёл за стол во дворе.

– - А остальные наши где?

– - Так мужик ваш с жёнкой в баню пошли.

Понятно. Даже телеги не разгрузили. Только сменку себе из мешков по-вытаскивали. Марьяша как последний день живет - хочет всё и всех. Хотя... может она-то и права. Если её батяня и вправду такой, как рассказывала...

"Меня маменька ругает, тятька пуще бережёт: Как приду с гулянки поздно - он с поленом стережёт".

Хозяин - мужик вроде нормальный, толковый. Но говорит все Николаю. А Николашка... Как услышал, что Марьяшка с Ивашкой в баню пошли... Аж искрутился весь.

– - Господине, я, пожалуй, тоже помыться сбегаю. Быстренько.

И - испарился. Хозяин головой покрутил.

– - Вона как... а я думал - то муж с женой. А чего он тебя господином зовёт. Он же вроде купец вольный, а ты холоп цепной?

– - Не холоп цепной, не муж с женой, не купец с мошной. А так все верно. Я вот смотрю, у тебя на бане труба высокая, из кирпича сложенная? У тебя там что, печь? Баня-то по-белому?

Точно. Подворье не такое богатое и просторное, как "людоловский" хутор был, но чистенько, в порядке все. И дом, и баня, и поварня - не по-черному топятся. Начал спрашивать. Хозяин - из настоящих кирпичников. Каменщиков-артельщиков. В Европах таких "масонами" называют. И церкви ставил, и иные каменные строения. На Смоленщине уже много лет - мирно. Народ строится не сильно. Но если начали, то - крепко. Денежка есть. А коли деревянное не сожжено, то и каменное ставить начинают.