Буратино
Шрифт:
Все, разбор полётов откладываем на "после выхода на маршрут движения". Команды голосом подаются негромко, но членораздельно и с соответствующей интонацией. "Рота, подъем!". Шевелится начали. Быстрее. "Дети в школу собирались. Мылись, брились, похмелялись". Последнее слово производит на Ивашку волшебной действие: глаза открылись. "Во... Хозяин...". Я те дам "во". Быстро бегом все к колодцу. Одеваться потом.
Хорошая вещь дрючок берёзовый. Производит мгновенную актуализацию голосовых команд. Почему дрессировщики крупных хищников в них всегда палкой тычут? Потому что тигр или там лев считает палку частью человеческой руки. Он её грызёт, человеку не больно, а ему невкусно. Вот и думает себе большая кошка:
– -
Три ведра из колодца одно за другим. По одному на каждую больную голову. Лепетать начали. Николай-то меня пол-ночи у ворот в Городище ждал, потом сюда прибежал. Сам белый, губы трясутся. "Поймали, убили, разбегайся кто куда". Ивашка его и приложил, серебро отобрал, к нашему убрал. Тот возражать начал. Ещё приложил. Марьяша выть приспособилась. По мне как по покойнику. И ей досталось. На крик дед пришёл, сгоняли деда за хмельным. Сели меня отпевать-поминать. Ещё приложил обоих. Чтоб не ныли. Поскольку как, куда - без меня... Марьяша ластится начала. К обоим сразу - боится. Кто её до отцова дома доведёт, кто её защищать-сопровождать будет. И как? По Степковски? Дед, на это поглядел да и ушёл. Но, напоследок, еще принёс. А дальше оно как-то само собой... Некогда. Подробности - потом. Бегом одеваться. Барахло собрать. Четвёртое ведро - на себя. Что-то и я несколько... головой торможу. Только оделся - бабка-хозяйка вышла.
– - Нам бы, бабуля перекусить по-быстрому, да скажи деду - пусть посчитает, сколько с нас. Съезжаем мы.
Бегом-бегом. Коням овса напоследок, узелок княжны... как-бы заховать, что б... и свои не нашли. Горячего ждать не будем - давай чего есть из "недоеденного". А кто мявкать будет, вроде Николашки спросонок, того самого в телегу запрягу и дрючком такую... рапсодию по рёбрам сыграю...
Мы собрались довольно быстро. Не за тридцать секунд, конечно. Но и нам-то не из постели в строй с личным из пирамиды, а в обоз, который еще надо сделать полностью запряжённым, увязанным и упакованным.
Начал деду серебро совать - он не берет:
– - Нам теперь без надобности. Не для кого.
И вдруг, с надеждой:
– - Слышь Иване, оставайся у нас. Ты ж сирота. Будешь нам со старой вместо сына. Или внука. Делу извозчицкому выучу. А после... и дом тебе отойдёт.
Старуха рядом стоит, мне в лицо заглядывает. Мои уже и ворота открыли. И замерли. Ох и тяжко... "нет" говорить когда так... от души сказано. Поклонился. Как учили - большим поясным.
– - Спасибо. Сколь жить буду - буду помнить слово доброе. Только мне мои дела-заботы сделать надо.
– - Эх малец, какие у тебя такие дела-заботы?
– - Так ведь я не один на Руси сирота. Выросту - всех соберу. Кормить-учить-растить буду.
– - Ишь как задумал. Только не выйдет ничего у тебя. Ни князья, ни церковь христова такого поделать не могут. Чтобы всех сирот на Руси... никакого серебра не хватит.
– - Поглядим. А я вам одно скажу: решили вы правильно - без малой души в доме - дома нет. И жизни нет. Позволь совет: к осени, как душа чуть меньше болеть будет, присмотрите себе мальчонку. И дело благое, и вам - смысл и радость. А я, коль жив буду, в гости приеду.
Поклонился еще раз, и вывели возы на улицу. Ну давай, выноси залётные, пока... не залетели... по крупному.
Через четыре года по указу князя Владимирского Андрея Юрьевича по прозванию Боголюбский об основании града сего, Всеволжском именуемом, было мне и дозволено и велено собирать по всей Руси сирот и вдов, и прочих немощных, и калечных, и маломощных, и кто пропитание себе сыскать не может, дабы дать им кров, и корм, и защиту. Многие из "вятших" в те поры, на нас с князь Андреем глядючи, ухмылялись за спиной да у виска пальцем крутили. А многие, когда сей указ я к делу применять начал, волками выли и на меня кидались. За сие право на Руси не мало и слез, и пота, и крови пролито. Но вот, стоит град мой Всеволжск. Сими сиротами, да вдовами, да немощными я Русь Святую перевернул и гоню-подгоняю. И впредь тако же будет. А началось-то все вот отсюда: с доброго слово родителей, кои сына единственного потеряли.
Сколько всего нужно было сделать в Смоленске - ничего не успел. Нужно было цепку с шей снять, кузнеца толкового с инструментом присмотреть, неболтливого - не сделал. Ох, чует сердце: оно мне еще аукнется... Хотел Ивашке нормальный доспех построить - пролетел. Разве что саблю ему одну отдать? С поясом. Хоть один будет оружный. Хотел по торгу походить, цены прикинуть, людей послушать - мимо. Мне бы книжку какую почитать - я-то ныне малограмотный. Только с буквами в Киеве успел разобраться. Где еще книжками разжиться как не в Смоленске... А вместо этого: "аля-улю, гони гусей". Ловко княжна меня одарила: и богато, и сильно. В смысле толчка - полетел кот мартовский далеко и быстро. Цацки из княжьего семейства будут искать. Старательно. Так что надо мне искать берлогу далеко и надолго. Николая к крестному целованию не привёл. Как бы он меня... на радостях не кинул. Баню три дня истопить не смог. Но одно дело сделать надо обязательно: Николай дяде долг при мне отдаст. Во избежание...
Докатились до дядиного подворья. Ворота заперты, но внутри уже ходят. Николай опять трясётся: "Иване, не отходи далеко, не оставляй...". Поскрёбся в ворота... мышонок бледно-зеленого окраса. Ну, мне эти ваши семейные отношения-пиететы... Дрючком прошёлся по воротам, по забору... Враз и собаки взвыли, и люди забегали. "Кто там, что там...". А то не видели... "Лягушонки в коробчёнке приехали. Женится будем. На всех сразу".
Завели возы во двор, сам дядя на крыльцо вышел. Я тут же на ступеньках сел, кису Николаеву вывернул: "считай". Хорошее крыльцо - доски гладкие, плотно подогнанные - ни одна монетка не завалилась. Штуки три дядя развернул. Вот и прикинь - из княжьей скотницы серебро, а все равно - оловянное. Принесли долговые расписки на бересте. Николай проверил - все на месте. Я их к себе за пазуху убрал. На всякий случай. Надо еще и самому посмотреть как здесь принято документы составлять. Каким языком. Новояз бюрократический во все времена - особая область. Во многих странах для иммигрантов - отдельный экзамен по национальному языку, отдельный - по бюрократическому.
Николай с Ивашкой, как уговорено было, пошли вещички Николашкины из-под ареста забирать. Марьяшка у возов топчется. Мда, сидеть она пока не может.
– - Зря ты Николашку с собой берёшь.
Опа. Дядя заговорил. С мальком и по-человечески. Интересно.
– - Почему?
– - Негожий он. Трусоват сильно. Он всю жизнь за отцом и дедом прожил. Сам никогда ничего не решал. Вот ныне решился с камкой и то... Если бы не ты... Удачи у него нет. Фарта. И еще... Мальчиков он любит. В дороге-то баб с собой, как ты, никто не таскает. Так что... было время - сперва его... а подрос - и сам ставить раком начал... Кого по-слабже... Береги задницу, Ванька. А может ты и сам...? На этом и сошлись?
Вона как... Только... Что-то это как-то... не то диффамация, не то дискредитация. Или прямо: распространение заведомо ложной информации в просторечии называемое клеветой. Но не по всему спектру, а в смеси. Называется - "серая" пропаганда. Зря, дядя, зря. Мне такое толкать не надо - я этим в той своей жизни постоянно занимался. Профессионально и по разным направлениям. Вылущиванием достоверного. Самое простое: в моем бизнесе заказчик всегда врёт. Врал? Будет врать? Да и черт с ним...