Бурная ночь

Рэли Дебора

Глубоко вдыхая его восхитительный запах, Порция подняла руки и обхватила его шею.

– Не слишком ли много радостей в один день, Фредерик Смит?

С тихим смехом он оторвал ее от пола и направился с ней на руках к ближайшей лестнице, совершенно равнодушный к собравшейся вокруг толпе, глазевшей на них широко раскрытыми глазами.

– Право же, Порция Уокер, я предсказываю тебе, что радости только начинаются…

Эпилог

Свадьба состоялась двумя неделями позже в

Оук-Мэноре.

Это была простая церемония, на которую собралась всего лишь горсточка гостей, каждый из которых был счастлив получить приглашение и не мог не растрогаться при виде несомненной любви, светящейся во взглядах невесты и жениха.

Даже циничный Йен Брекфорд не мог отрицать, что сердце его болезненно сжалось, когда он увидел Фредерика, склоняющегося к Порции, чтобы запечатлеть нежный поцелуй на ее податливых губах.

И это не было проявлением обычной ревности при виде красивой женщины в объятиях другого мужчины. Такое зрелище было достаточно заурядным. Йен был непревзойденным знатоком прекрасного пола, а Порция Уокер была отличным образцом. Нет, это чувство скорее имело отношение к нескрываемой радости, сиявшей на лице Фредерика.

Черт возьми! Этого было достаточно, чтобы заставить самого распутного из мужчин поверить в любовь.

Презрительно фыркнув в знак отвращения к собственной сентиментальности, Йен поспешил выйти на балкон и закурить тонкую сигару – чирута.

Немного свежего воздуха и чуточку хорошего табака, и он вернется в свое обычное ироническое расположение духа.

Опершись о балюстраду, Йен прислушивался к шагам и вовсе не был удивлен, когда за ним последовал Рауль. Накануне третий друг прибыл в Уэссекс и опекал Йена, как наседка цыплят.

И нельзя было сказать, что Йену это было так неприятно, как он не вполне искренне старался показать. Было что-то умиротворяющее в мягком поддразнивании Фредерика и в постоянных нотациях Рауля.

Без этих двоих…

Инстинктивно Йен потянулся к карману сюртука и извлек из него серебряную фляжку с самым лучшим виски, какое только можно было сыскать за пределами Ирландии.

Готовый к суровой нотации Рауля по поводу злоупотребления спиртным в столь ранний час, Йен был сбит с толку, когда актер вместо этого оперся о перила и с задумчивым видом устремил взгляд на залитый солнцем сад.

– Красивая была служба.

Йен издал смех, похожий на лай.

– Да, если отвлечься от леди Грейстон, рыдавшей и стонавшей так, что стекла в окнах дребезжали, и этого пьяного болвана Саймона, впавшего в забытье посередине церемонии.

Рауль пожал плечами, не обращая внимания на хихикающих горничных, выглядывавших из кухонной двери с явным намерением привлечь внимание друзей.

– Леди Грейстон достаточно разумна, чтобы держать свое мнение при себе, а что касается Саймона, то под всем этим неистовством таится явное облегчение, от того что с него сняли ответственность, налагаемую титулом, и взвалили ее на плечи Фредерика.

Тонкие

губы Рауля искривились от отвращения при мысли об этом разряженном павлине.

– Теперь он может спокойно гарцевать по Лондону и порочить имя Грейстонов.

– Бедный Фредерик.

Йен отбросил сигару и сделал глоток виски.

– Теперь он обременен не только женой, но и семьей, которая, вне всякого сомнения, сборище кровососущих пиявок. И это не говоря о нудных обязанностях и ветшающей гостинице со штатом, набранным из отпетых плутов.

– Похоже, это его не смущает. – Улыбка Рауля была мягкой. – Сказать по правде, я никогда не видел человека, столь довольного своей судьбой.

Йен намеренно отказывался говорить об очевидном удовлетворении друга своей новой жизнью.

– Да уж, ему лучше, чем было бы мне в его положении.

– А ты, Йен?

– Что ты, Черт возьми, хочешь этим сказать.

– Ну, когда ты, наконец, соберешься в Суррей узнать тайну своего отца?

Йен снова приложился к фляжке. Было ясно, что нотация приближается.

– Я туда поеду. – При одной мысли о встрече с высокомерным и презрительным отцом его передернуло. – Когда-нибудь.

Он почувствовал движение Рауля, потом теплая рука легла на плечо Йена и сжала его.

– Йен, тебе незачем туда ехать, если ты не хочешь. Ты ведь вполне доволен своей жизнью. Возвращайся в Лондон и будь счастлив.

Йен издал отрывистый, горький смех. Как ни претила ему мысль о том, что придется переступить через порог ненавистного отцовского дома, это было предпочтительнее возвращения в Лондон, где его ожидали холодные, пустые комнаты. И в этом не было никакой патетики.

– О да, я вполне доволен, – проронил он.

Пальцы Рауля сжали его плечо крепче, друг озабоченно нахмурился.

– Йен?

– В чем дело. Рауль.

Мягко отстранившись от друга, прежде чем признаться в том, что он никак не может отделаться от постоянно снедавшего его беспокойства. Йен все-таки заставил себя вежливо улыбнуться.

– А когда ты начнешь поиски истины?

Рауль поднял безупречно очерченную бровь.

– Я же не могу покинуть Лондон до конца театрального сезона.

– Ах да. Неотразимый Ромео, убивающий наповал светских леди своим медовым голосом и манящим взглядом.

– Сказать по правде, я уже несколько лет не играл Ромео, – сухо возразил Рауль. – Теперь моя лучшая роль – король Лир.

Йен пожат плечами, прекрасно понимая, что означает эта роль, для которой его другу приходилось полностью перевоплощаться. Йен был на премьерном спектакле и еще посвятил ему с полдюжины своих вечеров. Как и все лондонцы, он был потрясен выдающимся искусством Рауля.

Это, разумеется, не значило, что Йен стал бы выражать свой восторг вслух. Ну если бы только к нему не применили воздействие раскаленной кочергой.

– Нет сомнений в том, что это королевская кровь делает тебя таким правдоподобным королем, – сквозь зубы процедил Йен.