Буря на Волге
Шрифт:
— Стой! — крикнул Чилим, подскакивая к часовому.
Тот попытался схватить винтовку, но она была уже в руке у Маркелыча.
— Марш отсюда! — крикнул Чилим и поддел коленом под зад часового.
Часовой растянулся на полу и закричал:
— Товарищи! Я ж не виноват! Меня поставили!
— Встать! — скомандовал Чилим.
Часового спустили на улицу и тут же сдали проходившему мимо конвою. Собрались было уходить, но снова нагнал тот же старик.
— Товарищи! Зайдите вот сюда, — показал он на
— Что еще там?
— Наверное, с утра бегаете, кушать хотите.
— Вот это ты верно сказал, — улыбнулся Чилим.
– Действительно, с утра мы не ели, пора бы и перекусить чего-нибудь.
— Садитесь вот сюда в уголок, — сказал старик.
Тут же им подали чай и пирожки.
— Вот это ловко! — крикнули красноармейцы, набрасываясь на еду.
Солнце уже закатилось, по небу поплыли розовые облака, стрельба кругом стихла. Чилим с остатками команды возвратился в комендатуру. По городу направились усиленные патрули и конные разъезды.
На улицах еще валялись убитые. К госпиталю, где работала Надя, то и дело подъезжали ломовые и легковые извозчики — подвозили раненых. Надя часто выскакивала в приемную, вглядывалась в каждого. Сердце у нее отчаянно колотилось. Она все время думала: «Вот следующим привезут его... А может быть, он уже валяется на мостовой». Всю ночь она провела в госпитале. Тревожные мысли не покидали Надю.
Утром в комендатуру явилась женщина в зеленой юбке и такой же гимнастерке с красным крестом на рукаве. Из-под белой косынки выбивались черные густые локоны.
— Товарищ Чилим, вас! — крикнул от двери часовой.
— Жив! — воскликнула Надя, бросаясь Чилиму на шею. — Вася, милый, сколько я всего передумала за эту ночь... Береги себя, милый, и помни, что у тебя есть я и Сережка.
— Все время помню, — склонясь к Наде, ответил Чилим, и губы его задрожали.
— Ты проводил бы меня, я на полчасика отпросилась, — сказала Надя.
— А Сережка с кем у тебя? — спросил Чилим, выходя на улицу.
— Да все там же, у Марии Ивановны.
— А не лучше ли нам отправить его в деревню, опять к моей матери?
— Знаешь, Вася, что я надумала: давай лучше мать возьмем сюда. Пусть живет у меня. Война скоро кончится, ты тоже ведь в деревню не поедешь. Устроишься здесь где-нибудь работать, и будем жить всей семьей вместе. Хорошо?
— Ладно.
За разговорами и не заметили, как подошли к госпиталю. Надя поцеловала Чилима, легко вскочила на ступеньки крыльца и скрылась за дверью. Чилим постоял у крыльца, закурил.
«А ведь она, пожалуй, права. Действительно, мать надо перетащить сюда. Чего ей там скитаться в одиночестве?» — думал Чилим, возвращаясь в комендатуру.
Через два дня после этих событий газета «Знамя революции» за № 142 от 28 июня 1919 г. писала в своей статье «Кому нужна вражда наций»:
«25 июня 1919 года в Казани была попытка со стороны буржуазной сволочи воспользоваться темнотой мусульман, натравить их на русских и евреев, а потом, добившись поножовщины, свергнуть Советскую власть...»
Глава двадцать восьмая
Спустя месяц после описанных событий в комендатуру к дежурному адъютанту явились два человека, один в форме красноармейца, другой — матроса.
— Василий Чилим здесь находится? — спросил матрос.
— Скоро он будет, — ответил адъютант.
— А подождать здесь можно? — спросил красноармеец.
— Присаживайтесь, пожалуйста.
В это время в коридоре прогромыхали сапоги, и в двери появился Чилим.
— Ба! Друзья! Прибыли! — радостно воскликнул он, обнимая поочередно обоих.
— Ты что же это, друг любезный, как вылечился, так и нас позабыл, здесь пристроился, — упрекнул его Бабкин.
— Вина не моя, товарищи. Военкомат послал сюда. Ильяс тоже у нас в команде. А вы чего здесь околачиваетесь, разве вернулись с Камы?
— Приехали на тебя поглядеть, — улыбнулся Бабкин. — Колчака с Камы прогнали. Судно наше беляки расколотили, теперь привели на ремонт в Паратский затон. Узнали, что ты жив и здоров, служишь здесь, вот и приехали тебя навестить. А Ильяска где? Можно его повидать?
— Он в моей команде, — ответил Чилим.
— А где твоя команда? Я добегу.
— Напротив, в доме Унженина.
Бабкин ушел, а Ланцов остался с Чилимом.
— Знаешь чего, Вася, — подмигнул Ланцов. — Неплохо бы чего-нибудь найти, со свиданьем-то прихлебнуть?
— Это мы сейчас устроим. Ты подожди, я добегу к коменданту, отпрошусь.
— Товарищ комендант, разрешите отлучиться до завтрашнего дня, — обратился Чилим к Зайдлеру.
— А в команде у тебя все в порядке?
— Все нормально. Друзья из красной флотилии с Камы приехали.
— Оставьте адъютанту адрес и можете идти.
— Есть, — откозырял Чилим и вышел из кабинета.
Он вырвал листок из записной книжки, нацарапал карандашом адрес, где жила Надя, положил на стол адъютанту и сказал:
— В случае чего, я буду по этому адресу.
— Хорошо, — кивнул адъютант, подсовывая под стекло бумажку.
Чилим поднял телефонную трубку.
— Соедините штаб Укрепленного района! — попросил он телефонистку. — Тихон Кузьмич! Это говорит Чилим. Ко мне пришли два интересных человека. Разрешите к вам зайти?
— Заходи, — ответил Дернов.
Когда Бабкин с Ильясом вернулись в комендатуру, Чилим, подавая Ильясу записку с адресом, шепнул ему на ухо:
— Приходи на квартиру ко мне. Знаешь куда?