Буря на Волге
Шрифт:
В это время в их комнату вошла работница Таня Кочеткова.
— Здравствуйте, Анатолий Иваныч! Давно ли заявились? — спросила девушка, пристальным взглядом смерив офицер а. — Кажись, поправились, пополнели...
— Где там поправиться, еле душа в теле, — отшутился Пекин. — Скоро поправимся, теперь с армией покончил, дома жить буду.
— Ну вот и слава богу, что вернулись, — проговорила она, принимаясь за уборку комнаты. А сама подумала: «Видно, крепко вас поперли красные, домой скрываться прибежали...»
—
— Не повезло мне, Анатолий Иваныч, жениха убили, — вздохнула Таня.
— Ничего, Танюша, не огорчайся, скоро с краснопузыми покончим, женихов придет целый вагон, любого выбирай, — отшутился Пекин.
«Многие придут, да мой-то не вернется», — подумала Таня, выходя из комнаты.
— Как думаешь, папенька, она не подведет? — спросил сын, когда Татьяна вышла из комнаты.
— Думаю, что нет. Она девка хорошая, услужливая.
Но «услужливая» Таня остановилась за дверью и решила узнать, о чем будут говорить.
— Ну-с, так, продолжим наш разговор, — сказал Анатолий. — Как я уже сказал, город пуст, начальство новое, многие пробрались из наших, а для нас это в самый раз... Тут можно все перевернуть вверх дном... А когда город в свои руки возьмем, тогда и Александра Васильевича попросим пожаловать, установить свои законы... Когда он провожал нас сюда, то говорил: «Как только проберетесь в город, не теряя ни одной минуты, приступайте к делу. Вам родина доверила самую почетную задачу. Поднимайте весь наш народ на спасение дорогой нам отчизны».
— Кто этот Александр Васильевич? — спросил Пекин-старший.
— A ты еще не знаешь? Это ж наш главнокомандующий — адмирал Колчак. Когда разгромим всех большевиков, Александр Васильевич будет царем всей России. Большевики даже сами теперь поют песню, сложенную каким-то ихним сочинителем. Постой-ка, как она начинается? Да вот, вспомнил:
Мы, божьей милостью Колчак,
Воссесть на царский трон желаем! —
продекламировал, улыбаясь, Анатолий.
— Вот как! — заметил Иван Пекин.
— А знаешь, папашка, что мне Александр Васильевич сказал, когда сюда провожал: «Как, — говорит, — возьмете город, обязательно тебя губернатором поставлю». Вот тут как, папашка! Ты будешь на тройке разъезжать по своему городу.
— Там видно будет. Надо город-то поскорее взять, — не очень весело заметил Пекин-старший.
«Вон он, оказывается, зачем вернулся... А тоже притворяется, что покончил с армией. Кому бы об этом рассказать?» — думала Татьяна, подслушав разговор.
— Значит ты, сынок, с будущим нашим царем в большой дружбе. Это очень похвально, — сказал отец.
— Еще бы! Всегда выпивали вместе, за одним столом. Я у него на хорошем счету, меня он ценит. Я, брат, знаю службу и головы красным умею срубать хорошо. Как мазну, так и катится.
— Так-так, сынок, — сказал, потирая руки, Пекин-старший. — А пришел ты как раз вовремя и к делу. Мы здесь уже кое-что подготовили: золота немного собрали, оружие кое-какое достали, а вот командира хорошего пока не нашли.
— Сумеем, папашка! Все обмозгуем и покомандуем! Только бы мои друзья вернулись. Мы впятером шли и все поодиночке. Так безопаснее. А то везде торчат эти чертовы заставы, патрули. Но все же, я думаю, и они проскочат, тоже ребята не промах. Было бы не обидно, хотя бы люди стояли в этих проклятых заставах, а то одни мальчишки. Ты понимаешь, — мальчишки.
— Наверное, эта самая, все комсомолия, — крепким словом выругался отец.
— Она самая. Так бы вот и прихлопнул на месте, а нельзя, себя выдашь. Ну и молчишь, подчиняешься всякой швали.
— Да, сынок, приходится унижаться перед всякой дрянью. И не только за то надо биться, чтоб стать губернатором, а и за то, чтоб отвоевать свои старые права да и все дома, и капиталы, — заключил Иван Пекин.
— Не тужи, папашка, все отберем! Ну, такая громадная сила идет. Да мы все сметем на своем пути. Кроме того, Александру Васильевичу будут служить девятнадцать архиереев и пятьдесят архимандритов, за особую мзду... Это тоже что-нибудь да значит... Вот чего, папаша, поскольку временем мы ограничены - нам медлить ни минуты нельзя, сразу нужно браться за дела. Кто от вашей организации главный — пусть соберет всех где-нибудь в укромном уголке ближе к вечеру, и все там обсудим, как начать нам действовать. А к тому времени, может быть, и другие офицеры прибудут.
— Главным-то, сынок, признали меня, так что, видно, мне придется всех оповещать да собирать.
— Ну вот и хорошо. А я пока прилягу, отдохну. Три ночи не спал, с ног валюсь.
Сын остался отдыхать, а отец отправился к Чекмареву, своему помощнику.
— Вам кого? — спросила вышедшая на звонок прислуга, открыв дверь на цепочку.
— Иван Иваныч дома? — осведомился Пекин, заглядывая в щель.
— Простите, Иван Васильевич, я вас не узнала, наверно, разбогатеете, — проговорила женщина, откидывая цепочку и пропуская Пекина.
— Мы еще не были бедными, — проворчал Пекин, поднимаясь по лестнице на второй этаж. — Он у себя?
— В столовой, второе докушивает, — ответила женщина, запирая дверь на ключ.
— А, Иван Васильевич! Дорогой ты мой! — воскликнул Чекмарев, выскакивая из-за стола. — Покорно прошу садиться. С чем изволили пожаловать?
— Весточку важную принес, Иван Иванович! Сын старший вернулся от Колчака.
— Как, сын вернулся? Совсем, что ли? — беспокойно взглянул Чекмарев.
— Пришел по заданию, от нашего уважаемого Александра Васильевича, от нашего будущего царя, — улыбнулся Пекин.