Буря
Шрифт:
Он полез в карман и, достав оттуда маленькую карту памяти, протянул ее мне. Я повертел ее в руках:
— И?..
— Адам Силверман не единственный, у кого есть собственный секретный код.
— Я все равно не понимаю.
Отец быстро огляделся по сторонам и продолжил:
— Это для меня. Я хочу сообщить тому, другому мне, из недалекого прошлого о последних событиях. Подумай о своей ветви времени, вспомни все. Ведь еще совсем недавно вы с Холли не были знакомы. А если она тебя не знает…
Я
— Я даже не знаю, смогу ли я снова сменить свою основную базу.
Он кивнул:
— Тебе удавалось сделать это в самые важные моменты твоей жизни. Это только твое решение, но я понимаю, каково это, — терять близкого.
Мой мобильный телефон лежал на скамейке рядом со мной. Отец взял его и медленно вложил в мою руку:
— Позвони ей, но не прощайся. Тогда она не будет чувствовать ничего плохого.
Отец ушел, а я открыл телефон и стал смотреть на фотографию: мы с Холли на пляже всего пару дней назад. Пока я искал ее номер в памяти телефона, у меня перехватило горло. Она ответила через два гудка.
— Привет, ты все еще собираешься приехать сегодня утром? — спросила она.
Я собрался с силами и заставил себя говорить спокойно:
— Да, я уже выезжаю и скоро буду.
Она вздохнула с облегчением:
— Отлично!
Мне было очень больно слышать радость и желание в ее голосе. Я вынужден был откашляться, прежде чем продолжить. Разглядывая деревья перед собой, я постарался думать о жизни. О длинной и счастливой жизни Холли.
— Хол, послушай…
— Что?
— Я люблю тебя.
Слезы жгли мне глаза, и, казалось, я слышу в трубке, как ее губы растягиваются в улыбке.
— Я тоже тебя люблю. Скоро увидимся.
Нет, если я смогу сделать то, что запланировал.
— Пока, Холли.
Закрыв глаза, я попытался совершить полный прыжок в прошлое, в один из самых важных дней моей жизни. Чувства раздвоенности на этот раз не было, и я понял, что отец был прав. Если захотеть, я смогу это сделать.
Глава сорок третья
Воскресенье, 15 марта 2009 года,
17 часов 38 минут
Моя новая основная база. Мне удалось переместиться именно в то место и время, где я должен сейчас находиться. Я вошел в здание Молодежной Христианской Организации на Девяносто второй улице и обратился к секретарю:
— Мне нужно оставить записку для мистера Уэллборна.
— Да, пожалуйста, — она протянула мне лист бумаги и ручку.
Я быстро набросал несколько строк, отказавшись от работы в летнем лагере, которую должен был начать именно в этот день, и тут же вышел из здания. Спустившись по лестнице, я остановился у фонарного столба достаточно далеко от входа. Я должен был ее увидеть.
Прошло несколько минут, и вот в конце улицы появилась девушка. Ее светлые волосы были собраны в хвост и развевались из стороны в сторону. В одной руке она держала высокий стакан с розовым смузи, а в другой книгу, которая закрывала ей лицо. Я боялся, что эмоции возьмут верх и ноги сами понесут меня к ней, но вместо этого я прислонился к столбу и смотрел, как Холли подходит все ближе.
Сейчас в ее жизни все хорошо и спокойно. Я еще не бросил ее, и не разбил ей сердце… И не стал причиной ее смерти. Я вспомнил, как она сказала мне однажды: «Это так… будто у тебя есть еще одна отдельная жизнь, и я не могу быть ее частью».
Но сейчас мы с ней поменялись местами.
Когда Холли подошла к ступенькам, не отрывая взгляда от книги, я затаил дыхание. Все время, пока она шла вверх, я простоял у столба, как будто приклеившись к месту. Именно в этот момент наши жизненные пути пересеклись, но теперь этого уже не случится.
Когда Холли безо всяких происшествий подошла к двери и шагнула внутрь, я почувствовал облегчение и одновременно оцепенел от горя. Я изменил ход событий в прошлом. Мы с ней не встретились.
Я опустил руку в карман и нащупал кольцо, которое дала мне Эмили. Судя по всему, она не знала, что я выберу… или, возможно, всего лишь возможно, все-таки была в курсе моего решения. Эта мысль давала мне пусть небольшую, но надежду, поэтому я тут же прогнал ее из головы и, развернувшись, ушел прочь.
Чем сильнее я удалялся от Холли, тем больнее мне становилось, и я не был уверен, что когда-нибудь эта рана затянется.
Ноги сами привели меня к той лужайке, где мы с Холли «ноль-ноль семь» провели целое утро, валяясь на траве. И вдруг, как и в тот день, я почувствовал необычайное спокойствие. Несколько секунд спустя я уже лежал на траве, глядя в небо, и слышал голос Холли — настолько явно, словно она снова была рядом со мной.
— Джексон?
— Да?
— Ты совсем не такой, как я себе представляла.
— А ты именно такая, как я думал.
У меня не осталось никаких сомнений — я наконец-то совершил правильный поступок. Иного выбора не было. В конце концов, боль и горе — это ничто по сравнению с сожалением о том, что не сделано.
Моя сумка лежала рядом на траве. Я достал из нее дневник и написал всего несколько слов — чтобы перечитать в те дни, когда мне будет гораздо тяжелее, чем сейчас. И пусть я не знаю, что ждет меня в будущем… Сейчас я уверен в одном… И это правда…
Я ни о чем не жалею.