Буря
Шрифт:
В страну богов один лишь путь: опасный, беспощадный.
Как тигр смертоносным будь, как ястреб кровожадным.
Но если воина кровь грязна, не будет он достоин
Поступью святою пройти. И смерть отыщет воина.
Костер резко потух. Д ождь прекратился. Добровольцы замерли, упав на землю, и приложили колени пред центром круга. Атолл затаил дыхание, наблюдая за тем, как вода впитывается в почву. Совсем скоро вода
Водяные лучи остановились. Кроме одного.
Он продолжал бежать по земле, поблескивая в тусклом свете, и неожиданно достиг своей цели. Эльба в растерянности распахнула глаза и увидела, как вода касается ее руки.
Толпа взорвалась диким возгласом, и вновь раздались оглушительные удары бубна. К дочери вождя подбежали люди. Они обступили ее со всех сторон и подняли на руки.
Протяни руки к небу, прокричи ее имя!
Полуночная Эльба речная богиня.
У Атолла сжалось сердце, он наблюдал за тем, как шаманы перерезают над лицом его дочери горло молодого ягненка, и как алая кровь скатывается по ее бледной коже.
— Нет, испуганно зашептала Риа. Она кинулась вперед, но не сумела прорваться к центру круга. Подождите, стойте!
С Черной Топи человек не возвращался прежним. Он мог и вовсе не вернуться. Риа металась между старейшинами, но ее не пускали вперед. Она в панике понеслась к брату.
— Они уводят ее.
— Так нужно.
— Но это опасно!
Фьорд не знал, что сказать, и он не понимал, что пугало его сильнее: то, что Пифия выбрала Эльбу, или злоключения, через которые ей предстояло пройти в логове жриц.
— Так нужно. Лишь повторил он и по-настоящему ужаснулся. Его сестру уносили все дальше, в воздухе появился солоноватый, металлический запах. Фьорд наблюдал за происходящим и понятия не имел, как поступить. Он обязан защищать своих родных, но что, если риску их подвергали Боги? Мог ли он бросать вызов Богам?
Эльба в оцепенении глядела на темное небо. Там, наверху появлялось все больше звезд. Руки несли девушку вперед, по губам скатывалась теплая кровь животного. Все ее существо заполонил невообразимый шум, и Эльба зажмурилась, испугавшись так сильно, что перехватило дыхание. Она не должна была плакать. Долг велел оставаться смелой, но сердце велело кинуться к отцу. Эльба сосредоточилась на голосе матери, который нежно распевал колыбельные в ее далеком детстве. Так было проще.
В Рифтовые Болота путь лежал короткий, но он казался бесконечным, когда перед глазами покоилось лишь черное небо. Люди выкрикивали имя избранной, провожая ее к Жрицам. Звучали песни, крики и молитвы. Знакомые раскаты водопада утихли. Девушка отдалялась все дальше от дома и приближалась к самому опасному месту Калахара. Кто-то не верил в магию, кто-то не верил в черных ведьм. Но все равно ни один смертный не решался приблизиться к Черной Топи, потому что слышал легенды о ней. Поговаривали: «Н е засыпай с открытым ртом, а то змея из Черной Топи заползет внутрь».
Наконец-то, Эльбу поставили на ноги. Девушка обессилено покачнулась, но ее тут же поддержали крепкие руки. Атолл Полуночный присел перед дочерью на колено.
—
Эльба кивнула, наклонилась к вождю, и Атолл поцеловал ее в лоб. Девушка стерла с подбородка кровавые линии, обернулась и посмотрела на арку из колючей, черной лианы. Она не знала, что ожидает ее по ту сторону реки, но прошла вперед. Толпа закричала, они распели ее имя, и ветер унес его к берегу океана. Там было его место, и Эльба верила, что именно там его будут произносить после ее смерти.
Черные лианы заскрипели за ее спиной. Девушка порывисто обернулась и увидела, как проход зарастает колючими ветвями. Эльба в последний раз посмотрела в глаза отца. Широкоплечий и такой усталый он провожал ее взглядом и не шевелился. Эльба закрыла глаза всего на мгновение, а потом обернулась, судорожно выдохнула и ступила в болота.
АРГОН
Трое солдат остановились около шатра с провизией. Один воткнул копье в рыхлую землю, другой стянул с пояса длинный клинок. Третий облокотился о телегу с бочками пресной воды.
— Эти дикари разгуливают по округе, проскрипел самый высокий из мужчин. Его лицо, как и лица других, было скрыто за сверкающим шлемом. На плечах поблескивали серебряные латы, а туловище защищала прочная броня. В лагере «Каменных сердец» не особо любили разговаривать о летающих людях, их любили мешать с грязью. Лучше бы они своих девок обхаживали, как гигантских, тупоголовых птиц, а не к нам совались.
— Они обхаживают! Еще как!
— Слышал у них одну женщину сразу несколько мужчин иметь может. Солдат так прыснул со смеху, что едва не поперхнулся. Они у них наездницы, что надо.
— Если приспичило выбирай любую.
— Эй, Гаррет! Мужчина окликнул солдата из соседней палатки и махнул рукой. У тебя брат поймал одну дикарку из Долины, верно?
— Верно! Протянул в ответ Гаррет. Вокруг стояли многовековые дубы. Высокие и неприступные. Пышные ветви не пропускали солнечные лучи вниз, и оттого свет казался мягко-зеленоватым, а не желтым.
— И какая она на вкус?
— Не первой свежести!
Мужчины вновь взорвались хохотом. Самый высокий солдат снял шлем, кинул его на сваленные шкуры зверей и растер почерневшими пальцами бороду. Она у него вилась, как баранья шерсть. В лесах Вудстоуна стоял шум гогочущих солдат, топот их ботинок о землю и дрязги отточенных мечей. Лагерь «Каменных сердец» защищал границы своего государства, однако, их главнокомандующего Вигмана Барлотомея на месте не было.
— Осгод насаживает их головы на пики, ковыряясь в зубах, подметил солдат.
— Да ты вживую этого верзилу даже не видел. Откуда знаешь?
— А зачем видеть? Люди говорят.
— Люди много говорят. Подметил третий мужчина.
— Осгод Беренгарий правая рука Алмана Барлотомея. Он его крестная фея, любые желания исполняет. Говорят, у него ручищи такие же большие, как львиные лапы!
— И кто, интересно, измерял его ручищи?
— Наверное, тот счастливчик, которому повезло измерить львиные лапы.