Бурят
Шрифт:
— Нужно учитывать, что бурятов и монголов поблизости живет миллионов пять. Если смывать оскорбление кровью придет хотя бы половина монгольских мужчин — а придут они не с пустыми руками — то русских в Забайкалье просто не останется.
— Хм… да. А откуда буряты узнали, что он жид?
— Разве? Это я просто так, для примера самого гнусного религиозного оскорбления сказал… Ну да ладно, пес с ним. Давайте все же обсудим, как мы дальше вместе работать будем. Дальний Восток — тоже место не самое простое, там много чего учитывать придется…
Глава 8
Не повезло не только товарищу Краснощекову, начальник его охраны тоже огреб за хамское поведение. Партийные деятели из
Однако случившееся очень не понравилось в Москве, и на разборки послали все еще сидящего в Иркутске Матиясевича. Но Михаил Степанович не был «урожденным товарищем» и повел себя не только прилично, но и умно. Он заранее согласовал свой визит в Верхнеудинск, приехал (причем без специальной охраны), внимательно пообщался сначала с товарищем Кузнецовым, затем — с товарищем Андреевым. И предложил считать инцидент исчерпанным, о чем в Москву и телеграфировал.
В Москве товарищ Троцкий конечно же рвал и метал, предлагал даже войскам Сибирской армии штурмом взять Верхнеудинск и «сурово покарать преступников», однако в его окружении желающих возглавить такую военную операцию не нашлось. И, после бурных обсуждений, окончательно улаживать проблему в Верхнеудинск было решено послать специального наркома. Но так как «восточные вопросы» в принципе большевиков интересовали не очень, случилось это далеко не сразу, и за прошедшее время в Забайкальской республике произошло очень много разного интересного.
Самым интересным было, конечно, строительство жилья во всех городах республики и на всех станциях и полустанках железной дороги: все же в нее приехало (и было доставлено) очень много людей, которым требовалось хоть какое-то жилье. Причем больше половины из двухсот с лишним тысяч «новых граждан республики» в прошлой жизни были горожанами и о жизни пейзан явно не мечтали. Не мечтали они и о жизни в бараках — но увеличение населения сразу в на треть не давало даже намеков на то, что можно будет легко обзавестись если не квартирой, то хотя бы приличной комнатой. А с учетом того, что изначально девяносто процентов жителей губернии были крестьянами (если и бурятов тоже в эту категорию записывать), то приезжим горожанам даже на койку рассчитывать не приходилось. Под временное жилье были заняты все мало-мальски подходящие здания: школы, конторы, даже трактиры и рестораны — но все равно этого было слишком мало.
Но тут сыграл «профессиональный состав» переселенцев, ведь одних только солдат и офицеров в Забайкалье попало чуть больше ста тысяч. А солдаты, хоть и плохо, но офицерам все же подчинялись. А офицеры, в свою очередь, в большинстве своем подчинялись власти, которая их по сути дела спасла от «красного террора».
Леса вокруг дороги было много, так что нарубить бревен удалось достаточно быстро. И чтобы перетащить эти бревна в города и поселки тоже много времени не потребовалось. Со времени строительства железной дороги осталось довольно много лесопилок, так что очень быстро начали строиться дома — деревянные двухэтажные, на дюжину вполне приличных квартир. С дверями и даже окнами — вот только для этих окон стекол не было. Совсем…
Николай Павлович с грустью смотрел на цифры, описывающие остатки денег на счетах в американских банках. А на другие цифры радостно смотрели заокеанские капиталисты, получающие русские денежки за копеечный, в общем-то, товар. Семьсот тысяч полновесных американских долларов за оконное стекло, которое обошлось им в производстве в сумму, почти втрое меньшую — но когда спрос велик, цену-то можно ломить любую!
Однако грусть Николая Павловича была «светлой»: во-первых, за эти (и многие другие) деньги ему удалось оставить в республике почти четверть миллиона не самых рукожопых людей, а во-вторых…
В республике собралось довольно много людей, которые были очень недовольны отлучением от своей предшествующей работы, и которые как-то быстро сообразили, что им здесь рады не только потому, что они умеют хорошо пить и жрать. Учрежденный подполковником Андреевым «Совет по промышленному развитию» с вниманием рассматривал предложения специалистов по созданию любых промышленных предприятий, и многие это заметили. В том же Петровском заводе любой, кто умел делать станки и оборудование, быстро находил применение своим знаниям, причем неплохо оплачиваемое применение. Зимой, правда, знания они применяли больше «теоретически», составляя проекты новых производств — но когда снег растаял… точнее, когда днем температура стала подниматься выше нуля, началось воплощение этих проектов «в камень и металл».
Вообще-то Петровский завод был, в некоторой степени, предприятием уникальным: тут и металл выплавляли, и из этого металла делали разное. Например, станки — и десяток русских инженеров, довольно потирая ручки, смотрели, как на территории завода начали подниматься корпуса нового станкостроительного производства. А рядом началось строительство завода уже стекольного…
Иван Алексеевич во время обсуждения очередного «производственного плана», не удержался и спросил и Николая Павловича:
— Вы всерьез думаете, что нам все это нужно? Я убежден, что Советская Россия очень быстро восстановит все порушенные за войну заводы и мы все это сможем просто оттуда получать!
— Иван Алексеевич, вынужден вам сказать, что у меня нет ни малейшей уверенности в том, что в Советской России в ближайшее время хоть что-то смогут восстановить. Во-первых, им это просто не нужно — то есть они думают, что не нужно, а во-вторых, им просто не с кем все это восстанавливать. Большинство промышленных рабочих или погибли в войне, или убежали из страны. И очень хорошо, что изрядная их часть убежала к нам: мы, как раз на всех этих новых заводах, найдем применение их умениям.
— А с чего вы взяли, что им это не нужно? — растерянно поинтересовался Иван Алексеевич.
— С того, что они там, в Москве, делают все, чтобы промышленные рабочие и инженеры еще быстрее из страны убегали. Если рабочий не может заработать денег на то, чтобы нормально прокормить себя и свою семью, то выбор у такого рабочего оказывается крайне невелик. И вы, возможно, удивитесь, но вариант «сдохнуть с голоду» большинство людей не удовлетворит.
— Я не уверен…
— Вы думаете, что они захотят все же сдохнуть? В этом вы точно ошибаетесь. Ладно, этот разговор бесполезный, давайте все же подумаем над предложением этого профессора.