Бурят
Шрифт:
— Это, конечно, вообще не наше дело, но на месте монгольских товарищей я бы подумал об электрификации этой дороги. Топливо для электростанций у них есть, медь для проводов, я слышал, они тоже сами добывают…
— А почему это не наше дело? Уголь-то они нам продают.
— Но как ни крути, Монголия нынче — отдельное государство. Дружеское, сколь ни странно, иных подобных и вовсе нет — но все равно отдельное, и не нам в их дела вмешиваться.
— Ну да… только вы все равно посчитайте. Паровозы-то и вагоны там наши бегают.
По
В ЦК практически «осудили нежелание правительства продавать зерно за границу», но соответствующий документ так и не приняли, поскольку товарищ Бурят объяснил, что пока просто нечего за границей стране покупать. А продавать что-то нужное ради того, чтобы какие-то деньги просто так в загашнике лежали, было бы неправильно:
— Деньги нужны для того, чтобы их тратить, — сурово заявил товарищ Бурят, — а если мы на иностранные деньги ничего не покупаем, то выходит, что мы мировой буржуазии просто даем эти деньги взаймы, причем без процентов даем. Кто-то хочет облагодетельствовать капиталистов за счет русских рабочих и крестьян?
— Но нам все еще очень многого не хватает, у товарища Кржижановского расписано только на электростанции закупить оборудования на несколько сотен миллионов…
— Мы с товарищем Кржижановским это уже обсудили, он понял свою ошибку и уже исправился.
— Мы не будем строить электростанции? Но ведь план ГОЭЛРО…
— Мы выстроим все электростанции, оборудование для которых оплачено еще царем, и в этом сомнений нет. А для других электростанций мы должны сами это оборудование сделать. Для чего уже и заводы частью построены, частью строятся, а частью на выделку потребного переоборудуются. У нас еще девяносто тысяч станков никуда не пристроены, о каких новых закупках мы говорим?
— Ну вам виднее, — недовольным голосом высказал свое отрицательное мнение Каменев. — Я все же слышал, что вы золотом выплатили двести пятьдесят тысяч рублей одному эмигранту…
— Я уже не буду вспоминать, что эмигрант сей страну покинул, преследуемый за социалистические идеи свои при царе, и что он прославил русскую инженерную школу. Но даже если бы он был последним монархистом, я бы и на секунду не задумался о том, стоит ли ему деньги сии выплачивать. Мы за эти деньги приобрели не станки, не оборудование какое, а технологию! И еще до Рождества в Балее начнется выделывание электрических ламп накаливания с вольфрамовыми нитями.
— А почему в Балее? — поинтересовался Климент Ефремович.
—
— А к лампочкам еще электричество потребно, — открыл всем собравшимся глаза «первый комиссар».
— С этим — к товарищу Кржижановскому, он у нас главный по электричеству. Сразу скажу: я в детали не вникал, но он говорил, что маловато мы собираемся в Балее ламп выделывать. То есть он точно знает, что электричество у нас будет, и будет его много.
— Ну тогда ладно…
— Для электричества и провода потребны, а меди у нас огромная нехватка — тихо, но веско высказался товарищ Киров. Его — после отъезда Сергеева в Харьков — по протекции Сталина направили в Петроград, где он очень быстро серьезно развалил созданное товарищем Артемом. И теперь он изо всех сил придумывал «обстоятельства непреодолимой силы», объясняющие его провалы. В частности, провал по части электрификации города.
— Американцы вот уже сорок пять лет провода алюминиевые используют, поэтому электричество с Волховской ГЭС все на выделку алюминия и пойдет. И со Свирских ГЭС туда же пойдет, чтобы мы могли в любой деревне электричество проводить. А то, что вы в Петербурге со своими большевистскими акциями электрификацию города провалили, это ваша вина — но и мы тут, в ЦК, тоже в этом изрядно повинны. Поэтому уже как Председатель Президиума Верховного Совета и как Председатель Совета министров в последний раз предлагаю: пусть партия занимается агитацией среди рабочих и крестьян, а вопросами экономическими пусть занимается исключительно правительство.
— Это почему это вы предлагаете «в последний раз»? — с легкой улыбкой на лице спросил Сталин. Улыбался он потому, что этот вопрос с Бурятом он уже неоднократно обсуждал и, хотя далеко не все его устные доводы были восприняты положительно, на практике товарищ Андреев показывал, что в главном он все же прав.
— Потому что правительство больше этого предлагать не будет.
— И что? — решил уточнить уже Лев Борисович.
— И попросту разгонит этот ЦК к чертовой матери, дабы под ногами не мешался. А теперь вернемся к вопросам серьезным: партия должна, просто обязана до каждого рабочего донести, что он, этот рабочий, работает на страну, а страна его защищает, холит и лелеет…
— Обхолились и облелеялись, — пробурчал тихонько Каменев.
— Холит и лелеет в точном соответствии с его трудовым энтузиазмом и мастерством. Кто не работает, тот не ест, как объяснил товарищ Джон Смит приехавшим с ним товарищам-колонистам. Думаю, что этот лозунг и у нас сгодится, причем даже здесь, в ЦК сгодится. Чего достигли американцы, вы все знаете, но мы-то можем достичь большего! Если вы это людям правильно объясните. Кто у нас заведующий отделом пропаганды?