Буржуй ищет таланты
Шрифт:
– Жареная, – отозвался Максимильян.– Где взял? Там больше не было?
– Я дом с другой стороны обежал, – похвастался пес, – и в окошко влез. Там сразу кухня.
– Если ты вор, – обиделась Веро, – мог бы и нам еды раздобыть.
– Скотина… – добродушно согласился Максимильян.
Веро махнула на них рукой и пошла дальше, искать Хорошую. Обогнув куст жасмина, едва не наткнулась на Росомаху – та копала грядку.
– Так я вас, так вас… Сами не сдохнете, я вас отравой полью.
Страстными и порывистыми движениями эта неординарная женщина вгоняла лопату поглубже, цепко
Туша сидела рядом и меланхолично копала ямку. Безучастный вид кошки говорил о том, что копание ямки ее совершенно не интересует, и она сидит здесь просто за компанию, а мысли ее далеко-далеко. Иногда на Тушу падали сорняки, и тогда она встряхивалась, возвращалась к действительности и начинала лапкой выбивать шерсть.
Веро, попятившись, укрылась за беседкой – там и нашла Хорошую. Хорошая поливала цветы. Вернее, шланг лежал рядом, заливая все на своем пути, а Хорошая стояла на коленках и отковыривала от декоративного горшка ракушку.
– На память, – объяснила она, пока Веро, скача между грядками, как лягушка, старалась воду выключить.
Потом Веро встретила Лошадь. Прижав к себе уши и хвост, подобравшись и думая, что она так выглядит незаметнее, Лошадь бессовестно жрала клубнику. Мордой она раздвигала листья, выбирала самые спелые ягоды и втягивала их в себя как пылесос. Ящики, которые надо было перевезти, стояли нетронутыми.
Веро вернулась к Принчипессе и устало опустилась рядом. Принчипесса, зарывшись в траву, спала.
«Работнички», – подумала Веро, и в первый раз в ее душе шевельнулось что-то вроде понимания к Росомахе.
Через час Росомаха дала отбой.
– Там курица на кухне. Спать будете в комнатах по соседству.
Томми уснул, едва переступив порог. Упал на стул без слов, без сил, и только губы слабо прошептали «Мама…». Максимильян, кряхтя, поволок его в комнату. Хорошая, между тем, матерясь, искала на кухне курицу. Буржуй упорно делал вид, что рассматривает что-то за окном.
За окном стояла Лошадь и с вожделением смотрела на Хорошую – вдруг та все же найдет курицу.
Не дождавшись конца истории, Веро с Принчипессой поплелись спать.
– Разве лошади едят куриц? – безучастно спросила Принчипесса.
Но Веро уже ничего не слышала. Рухнув на кровать, она сразу же провалилась в сон, и даже запах псины, приползшей к ней под бок, не смог разуверить ее в том, что спать – это счастье.
Глава 2
Проснулась Веро посреди ночи, оттого что кто-то тыкался в нее мокрым носом.
– Буржуй! Прямо в шею! Фу-у-у…
– Фу не фу,– сонно пробормотал пес, – а я не виноват, что тут тесно.
Развалившись, он занимал полкровати, подмял под себя одеяло и все время толкался. Веро приподнялась, потрясла головой и тупо уставилась на собаку.
«Надо бы его подбросить к Принчипессе».
Буржуй довольно заурчал и перевернулся на другой бок. В темноте он казался особенно крупным.
«Ладно, – поморщилась Веро.– Схожу сначала водички попить».
Кое-как одевшись, Веро поплелась туда, где в череде обрывочных воспоминаний Хорошая искала курицу. Сделав несколько шагов, она налетела в темноте на дверь, распахнула ее и оказалась на улице.
В лицо дунул теплый ветер. Веро зажмурилась от удовольствия. Это была чудесная ночь. Дивная ласковая ночь, какая бывает в середине июля, когда переполняет счастье оттого, что впереди еще половина лета.
Ей вдруг очень захотелось с кем-то поговорить. Душа жаждала поделиться счастьем, значит, надо было кого-нибудь разбудить…
Веро медленно спустилась со ступенек и неожиданно наткнулась на Лошадь. Поджав под себя ноги, Лошадь спала у крыльца, возвышаясь величественно, как скульптура благородного скакуна. Веро даже остановилась полюбоваться, так контрастировал ее прекрасный образ с хамоватой кобылой накануне.
– Лошадь!– обрадовано распахнула объятия Веро и, опьянев от воздуха, почти свалилась на нее со ступенек, – Лошадь!
– Я сплю… – недружелюбно отозвалась Лошадь.
– Да ладно тебе, – Веро тут же улеглась рядом и посмотрела на небо, усыпанное звездами.– А ты проснись! Смотри, какая ночь! Может, тебя почесать? Вон, у тебя шерсть на гриве скаталась.
Лошадь открыла один глаз, и этот глаз был непоколебим.
– Меня нет.
Стало ясно, что если Веро поднажмет и Лошадь откроет второй глаз, то приятная беседа все равно не завяжется. Образ скакуна развеялся, и оказалось, что это та же недавняя Лошадь, что без стыда жрала клубнику на хозяйской грядке.
«Клубника!»– с восторгом подумала Веро и, поднявшись, старательно вытерла руки о штаны.
–Слушай, дорогая, ты бы помылась, а? Я бы не сказала, что от тебя розами пахнет. Хочешь, помогу? Шланг принести?
Лошадь закрыла глаз. Разговор был окончен.
«Клубника, клубника! – воодушевленно огляделась Веро, и ей показалось, что воздухе запахло чем-то сладким.– Кажется, клубника была за домом».
Став на цыпочки, Веро тихонечко обошла дом.
За домом зеленели грядки. Веро несколько раз прошлась туда-сюда, высматривая клубнику. На грядках симметрично были высажены саженцы деревьев— однолетних, что поменьше ростом, и двулетних, заметно крупнее. Клубники не было. Рядом лежало ржавое ведро. Веро перевернула его и села. В задумчивости зажевала петрушку. Полная луна как фонарь освещала огород. Теплый ветерок обдувал лицо. Где-то в кустах ненавязчиво трещали цикады. Лучше бы Росомаха телят разводила – однолеток или двухлеток – их хотя бы по загривку приятно потрепать, они в ответ руку лизнут, а что толку в саженцах… Подумав еще раз про загривок, Веро мысленно передала привет Лошади и снова вытерла руки о штаны.
Вдруг за кустом сирени раздались какие-то шорохи. Словно кто-то что-то ел, и ел с большим аппетитом. Стараясь не шуметь, Веро поднялась на цыпочки, раздвинула ветки и замерла, гоня прочь досадные слова, которые тут же в очередь выстроились.
Очертания были неточные, но образы заманчивые. За кустами росла роскошная ветвистая яблоня, а на ее пригнутых к земле ветках висели большие сочные яблоки. А досада была в том, что пахло не то сеном, не то навозом, но под деревом стоял теленок и объедал ветки. И что тут скажешь? Яблоню он первый нашел.