Буйная Кура
Шрифт:
Пристав сделал паузу, чтобы посмотреть, какое действие возымели на людей его слова. Люди сидели как опущенные в воду. Аксакалы опустили головы. Джахандар-ага без конца двигал своей папиросой в мундштуке, молла Садых перебирал четки. Однако после того, как Ахмед перевел последние слова пристава, молла первый собрался с духом. Он поправил на плечах абу и дважды откашлялся, словно собираясь читать Коран.
– Господин пристав, этот лес всегда принадлежал нашей деревне. Наш скот жив благодаря ему. А что остается нам делать
Пристав не сразу нашелся что ответить. Он замешкался и повысил голос:
– Все, что было до сих пор, меня не касается. С этого дня никто не должен заходить в этот лес.
– Выходит так, что мы вам должны, - начал спокойным голосом Джахандар-ага.
– Как понимать ваши слова, господин пристав? Чужой пришел, хозяин убирайся, не так ли?
– Джахандар-ага, я считал вас умным человеком, что за слова вы говорите? Это не мой каприз, а распоряжение губернатора. Я пришел не для того, чтобы спрашивать у вас разрешения,
– Тогда зачем же нас сюда собрали?
– Если бы вы вели себя спокойно, я не приезжал бы и не собирал бы вас здесь.
– А что такого мы сделали?
– Сейчас узнаете.
– Пристав снова повысил голос: - Кто из вашей деревни учится в семинарии?
Люди молчали и переглядывались. Гейтепинцы поняли, что пристав ищет Ашрафа и, может быть, он привел сюда казаков для того, чтобы арестовать его и увезти. Джахандар-ага тоже понял, на что намекает пристав и к чему приведет этот разговор. Незаметно посмотрел он на своих людей, на Шамхала и Ашрафа, стоящих в стороне. Не упустил из вида и взволнованного Таптыга. Никто из гейтепинцев не выдаст его и не назовет имени Ашрафа. Джахандар-ага осмелел. А пристав еще раз повторил свой вопрос:
– Я спрашиваю, есть ли кто-нибудь в вашей деревне, кто учится в семинарии?
– Есть?
– Кто?
– Мой сын.
Пристав от неожиданности несколько опешил.
– А ты знаешь, что он натворил?
– Что мог натворить смирный юноша?
– Он поднял руку на казаков.
– Может быть, казаки на него?
– Казаки не разбойники.
– И мой сын не разбойник.
Пристав ждал, что Джахандар-ага будет просить прощения за провинность сына. Теперь он не знал, как себя вести.
– Значит, он не виноват?
– Виноватого я наказал бы сам.
До сих пор только переводивший и не вмешивающийся в разговор Ахмед не стерпел:
– Господин пристав, земля - корм крестьянина. Отнять крестьянскую землю - это большое преступление. Лес принадлежит крестьянам, живущим на берегу Куры, и они живут только благодаря этому лесу.
– Ты не вмешивайся не в свои дела.
– Да ведь невозможно. Вы поставили на лугах дозоры, закрыли дороги. А что же народу делать, по небу, что ли, летать?
Лицо у пристава покраснело, жилы на шее вздулись, но в его голосе было больше насмешки, нежели гнева.
– И что же вы предлагаете,
– А вы, господин пристав?
– Мое предложение яснее дня. С этого момента никто ногой не ступит на ту сторону.
– Это невозможно...
– Вы что, хотите спорить с властями, бунтовать? Хотите в Сибирь? Хотите, чтобы ваши дети остались сиротами?
– Угрожать не нужно, господин пристав. Нельзя отнять у крестьян землю только ради того, чтобы наместник в кои-то веки раз выехал на охоту. Это несправедливо. Если царь узнает об этом, он вас же и накажет.
Когда пристав ехал в Гейтепе, он думал, что все будет гораздо проще, он прикрикнет на крестьян, те испугаются. Казаки арестуют виновных и отправят их в каземат. Но теперь дело приняло неожиданный оборот.
– Господин студент, может быть, позвать царя сюда, чтобы государь лично выслушал ваши соображения?
– Ну что же, заботиться о своих подданных и выслушивать их - долг царя.
– Молчать! Сейчас прикажу связать тебя.
Ахмед улыбнулся. В его глазах появилась насмешка. Но он быстро взял себя в руки.
– Вы мне не угрожайте, господин пристав, я немало видел таких, как вы.
– Нет, мало видел. Если бы в свое время тебя образумили, сейчас ты разговаривал бы по-другому.
– Вы неправильно поступаете, господин пристав. Нельзя сидеть на пароходе и ссориться с хозяином.
Пристав понимал, что пререкаться при всех с Ахмедом - значит уронить себя в глазах этого народа. Но нельзя было и отступить.
Гейтепинцы удивились смелости Ахмеда. До сих пор они смотрели на него, как на бедного пришельца, на беднягу, которому лишь бы прокормиться. А теперь он в глазах гейтепинцев внезапно вырос. Пристав понял и это.
– Что ты хочешь сказать в конце концов?
– Не обижайте нас, вот и все, что мы просим.
Пристав что-то соображал, оглядывая Ахмеда. С самого начала ему не понравился этот студент, и про себя пристав решил, что, как только вернется в город, включит его имя в список сомнительных людей, заведет на него дело и возьмет под наблюдение. Если хочешь, чтобы у тебя в округе были порядок и спокойствие, нельзя сводить глаз со студентов, а особенно исключенных, а особенно петербургских студентов. Но, кажется, на этот раз придется действовать более решительно и сурово.
Он бросил взгляд на казаков. Вперед вышел рослый казак в мохнатой папахе.
– Связать его!
Джахандар-ага вскочил. Гейтепинцы, словно только и ждали знака, повскакали на ноги и сомкнулись. Джахандар-ага встал перед казаком. Оба насупились.
– Мы его вам не дадим.
– Как это так не дадите?
– закричал пристав.
– Сейчас возьму и твоего сына. Не задирайтесь!
– М ы не задираемся, но у народа есть свои обычаи и порядки.
– Вы меня порядку хотите учить?