Буйный Терек. Книга 1
Шрифт:
И его нашли. Ермолов — вот виновник всех неудач.
— Алексей Петрович, я не буду гусаром и честным офицером, если этот мошенник Аббас не пожалеет о дерзости, которую он затеял противу нас! — входя к Ермолову, сказал Мадатов. Князь только что сошел с перекладной линейки, на которую пересел во Мцхете.
— Как твое здоровье, Валерьян? — оглядывая Мадатова, спросил Ермолов. — Как ноги?
— Никак! Не долечился, да и до того ли было. Нет, каков подлец этот Аббаска, — без всякого почтения к наследнику престола сказал Мадатов. — Он еще пожалеет о содеянном. Вы, Алексей Петрович, не хмурьтесь, хотя мы и малы числом, но мы — русские!
— Да разве я его боюсь, — перебил Мадатова Ермолов. — Не его, друг мой, страшусь, а своих, — он выразительно посмотрел на Мадатова, — русских немцев вроде Нессельрода, Палена с Бенкендорфом. — Он что-то хотел добавить, но насупился и только выразительно махнул рукой.
— Его величество? — тихо спросил Мадатов.
— Оно самое. Вон, прислал с сегодняшней почтой курьера. Паскевич с Денисом сюда едут. Иван Федорович будет войсками командовать, а я, — Ермолов сощурился, — главноначальствовать краем. Читай!
Мадатов взял личное письмо Николая к Ермолову и быстро пробежал его глазами. Остановившись на одной из наиболее важных строк, он выразительно прочел:
— «Я посылаю к вам двух известных вам генералов: генерал-адъютанта Паскевича и генерал-майора Дениса Давыдова. Первый пользуется всею моею доверенностью, он лично объяснит вам все, что по краткости времени не мог я вам письменно приказать. Желаю, чтобы он с вашего разрешения сообщал мне все, что от вас поручено будет давать знать, что и прошу делать как наичаще… Помощником и заместителем вашим на случай болезни или отъезда по разным делам приказываю назначать не начальника штаба генерала Вельяминова 1-го, а генерал-адъютанта Паскевича».
— Да, именно так, дорогой Валерьян. Спустя неделю он будет в Тифлисе и станет твоим прямым начальником. Как ты думаешь об этом?
— Считаю, что еще до его приезда мне надо выбыть отсюда к Гандже или Карабаху. Оглядеться самому, без указаний от ничего не ведающего в здешних делах Паскевича, а буде это возможно, то и учинить баталию персам без высокого вмешательства генерала!
— Умная у тебя голова, Валерьян. Надо, чтобы успех, который сейчас мы готовим, был хотя бы в малом начат без него. Иначе и государь, и Дибич, и тем паче этот урод и негодяй Нессельрод припишут его Паскевичу.
— А ведь трудно будет нам, Алексей Петрович, воевать на два фронта. И противу Аббаса и противу…
— Петербурга, — перебил его Ермолов. Мадатов засмеялся.
— А третий, самый коварный и нечестный враг, будет рядом с нами. И противу его оружия, доносов, клеветы, подлой зависти, придворных интриг и кляуз у нас с тобой, Валерьян, нет и не будет оружия. И я, и тезка, как только окончим с победой эту войну, уйдем в отставку, — сказал Ермолов.
— И я, Алексей Петрович! Неужели вы думаете, что я останусь, если вы уйдете! Нет, вы мой отец-командир, и без вас мне здесь нечего делать!
Ермолов внимательно посмотрел на него.
— Я знаю, ты честный солдат и верный друг, но помни, что кроме Ермолова есть еще и Россия, которая нуждается в тебе. Подумай сам, что будет с Карабахом, если вместо тебя назначат туда другого правителя? Нахлынут жулики и прохвосты вроде Корганова и Чекалова… Не забудь о твоем народе, армянах. В тебе они видят свою опору. Подумай обо всем и отбрось мысль об отставке.
— Ну, а если прогонят? — вдруг рассмеялся Мадатов.
— Ну, тогда уходи на пенсию да дави вино в своих виноградниках.
Мадатов провел в штабе весь вечер, ночью посетил князя Эристова, а от него, когда весь Тифлис спал, направился в казармы Ширванского полка и заночевал у офицеров 3-го батальона.
Утром он вызвал к себе поручика Небольсина. Когда Небольсин вошел к Мадатову, князь уже послал конных ординарцев в расположение Донского казачьего полка и в район Чугурет, где ночевали конные сотни грузинского ополчения.
— Здравствуйте, поручик! Алексей Петрович просил меня взять вашу роту в поход. Вы знаете об этом?
— Так точно, ваше сиятельство. Наш батальон счастлив идти под вашим водительством в бой.
Мадатов искоса глянул на Небольсина. Лицо поручика было спокойно. Чуть печальные глаза смотрели прямо и честно.
— Верю вам. Сам не льстец и не люблю лести, но вам верю. Мне кое-что говорил о вас Алексей Петрович. Итак, пойдем в поход вместе. А там, — Мадатов засмеялся, — там накормим персов хорошим дандури. Вы, поручик, знаете, что такое дандури? — вдруг спросил он.
— Никак нет, ваше сиятельство, — ответил удивленно Небольсин.
— Ну, тогда едем со мной. Тут вот рядом духан один есть, держит его старый жулик Шакро. Вор, обдирала, зато кормит хорошо, вина старого много и в долг отпускает. Идемте, — беря за локоть поручика, весело сказал Мадатов.
На улице их ждали Арчил Орбелиаии, князь Зураб Андроников и драгунский капитан Меликов. Они, шумно и весело беседуя, отправились в подвал.
Духанщик Шакро сам обслуживал почетных гостей. С Мадатовым и другими завсегдатаями его духана он держался с почтительной фамильярностью.
— Ну, старый жулик, чем кормить будешь? — спросил генерал.
— Ва, батоно, зачем кислый слово говоришь? Шишлики есть, цоцхали есть, сациви, чихиртма, хаши, пити, харчо — рацгинда [103] , батоно, все есть.
— Джонджоли давай да дандури и черемшу не забудь, а пока давай хаши да шашлык с помидором да бадрижаном на шампуре тащи. Аба чкара! [104] — скомандовал Мадатов, и вся компания занялась едой и добрым цинандальским вином.
103
Что хотите.
104
Живее, скорее.