Былины. Исторические песни. Баллады
Шрифт:
Зажимали снегу кому белого
И бросали к Оленушкс в окошечко
И сломали у Оленушки стеколышко.
И выходила Олена на красно крылечушко
В одной рубашечке без пояса,
В одних чулочиках, без щёкотов.
Тут двум братам за беду пало.
За беду пало да за великую.
Пришли братья да со больша пира:
«Бери, Оленушка, дубову плаху да востру сабельку,
И поедем, Олена, да во чисто полё,
И срубим Оленушке буйну голову».
Брала
И поехали да во чисто полё.
Богатой едет, прихохочется,
А ровной едет, прирассмехнется,
А бедной едет, весь приплачется.
И такой-сякой едет Олешенька, поповской сын,
И брал Олену за белы руки,
И поехал с Оленой ко Божьей церкви.
У Божьей церкви повенчалися,
Злачеными перстнями поменялися:
«Станем, Олена, по закону жить».
Иван Дудурович и Софья Волховична
Еще был-жил Иван да сын Дудорович.
Он ходил-гулял да но чисту полю,
Он стрелял свою стрелочку каленую;
Застрелил свою стрелочку в окошечко
Еще к той ли к Софьюшке к Волховичне.
Ай первы послы к Софье на двор пришли:
«Уж ты гой еси, Софьюшка Волховична!
Ты отдай нам стрелочку каленую
Еще нашему Иванушку Дудоровичу —
Ты бери себе казны да сколько надобно».
–
«Мне не надобно вашей золотой казны,
Пущай сам ко мне придет Иван Дудоровнч».
Что и первы послы да со двора сошли,
А вторы послы к ней на двор пришли:
«Уж ты гой еси, Софьюшка Волховична!
Ты отдай нам стрелочку каленую
Еще нашему Ивану ты Дудоровичу —
Ты бери с него казны вам сколько надобно».
Отвечает им Софьюшка Волховична:
«Мне не надобно его да золотой казны:
Пущай сам ко мне придет Иван Дудорович -
Я отдам тогда ему да калену стрелу,
Я без всякой отдам да золотой казны».
Вторы послы да со двора сошли.
Одевается Иванушко скорешенько.
Уж он шляпочку кладет да на одно ушко,
Уж он шинель кладет да на одно плечо,
Уж он подходит к терему, к злату верху,
Еще к тем ли палатам белокаменным.
Выбегает к нему Софьюшка скорешенько,
И берет она его да за белы руки,
И ведет она его да в нову горницу,
И садит она Ивана за дубовой стол.
Накормила Иванушка ведь досыта,
Напоила она его, да она допьяна,
Напоила, накормила, спать уложила.
Что й по комнаты Софьюшка похаживат,
Да тихошенько Иванушка побуживат:
«Тебе полно спать, Иван, да усыпатися,
Да пора тебе, Иван, да пробужатися!
Отслужили
Еще ту ли христовску-воскресенскую,
Воскресенскую да вознесенскую.
Вдруг идут у мня два брата, два царевича,
Идут два младых два Ивана два Волховича».
А Иванушко спит, да не пробудится.
Забудила его Софья во второй након:
«Тебе полно спать, Иван, да усыпатися,
Да пора тебе, Иван, да пробужатися!
Отслужили честну ранну заутреню,
Еще ту ли христовску-воскресенскую,
Воскресенскую да вознесенскую.
Вдруг идут у мня два брата два царевича,
Что й два младых два Ивана два Волховича».
Тут вставает Иванушко скорешенько,
Уж он шляпочку положил на одно ушко,
Он шинель скоро накинул на одно плечо,
Он спущается по лестнице дубовыя.
С ним встречаются два брата, два царевича,
Их два младых два Ивана два Волховича:
«Ты чего, сокол, леташь да здесь облятывашь,
Ты зачем зашел сюда, Иван Дудорович?
Ты жениться хочешь или свататься
Что й на нашей на Софьюшке Волховичне?»
Воспроговорит Иван да сын Дудорович:
«Да давно у нас с Софьюшкой положенось.
Мы чудныма крестами поменялися,
Злаченыма перстнями обручилися».
Тут ведь брали его братья за белы руки,
Что й садили Ивана на добра коня,
Увозили Ивана во чисто поле,
Отрубили Ивану по плеч голову;
Они ложили на блюдо буйну голову,
Понесли его к сестре к своей любимыя.
Увидала их Софьюшка Волховична,
Что идут у ней братья из чиста поля
И какую-ту несут да буйну голову;
Она платьицо одела воскресенское,
А второ она одела подвенечное
И встречала два брата два царевича,
Их два младых два Ивана два Волховича:
«Уж ты гой еси же, наша родима сестра,
Уж ты можешь ли узнать, чья буйна голова?»
Воспроговорит Софьюшка Волховична:
«Уж вы гой еси, два брата два Волховника,
Вы два младых два Ивана два разбойника!
Вы куда теперь девали тура златорогого,
И туда же турицу златошерстную!»
Еще тут-то братанам за беду стало,
Что за ту ли им досаду за великую
Подхватили они Софью за белы руки,
Отвозили ведь Софью во чисто поле,
Отрубили сестре да по плеч голову,
Схоронили ей с Иваном во сыру землю.
Вырастали две березки кудреватые.
Шли прохожие-народ и удивлялися:
«Тут погублено две души безгрешные,
Тут пролита кровь, верно, безвинная!»