Былое — это сон
Шрифт:
Опустив глаза, я думал, как все это типично. Мы замыкаемся в себе, молчим. И вдруг, ни с того ни с сего, открываемся первому встречному, совершенно чужому человеку, а еще лучше, чтобы он был иностранцем, который уедет потом за тридевять земель…
— Вот вы говорите — риск, — продолжал Харалдсен. — Но совесть нельзя перевести в акции. Она неделима. Проклятая рутина неизбежна, а речь-то как-никак идет о человеческой жизни.
— Ну, так ли уж все это страшно? Давайте представим себе, что человек осужден невинно. Бывает ведь и так, без этого невозможно. Будем считать, что именно так было в случае с моим братом. Ваша совесть тут совершенно чиста. Не вы же сплели вокруг него всю эту сеть. Он сам виноват… плюс обстоятельства, судьба. Он
22
Косвенные улики (англ.).
Судья Харалдсен улыбнулся:
— Вас, кажется, мало волнует, что речь идет о вашем брате?
— Я же его совсем не знаю. Вот, послушайте: много лет назад я одолжил одному человеку двадцать долларов. Он мне их не вернул. Я был беден, а этот человек прикарманил почти весь мой недельный заработок. Я рассердился и написал ему письмо. Оно было как выстрел — этот человек застрелился. Скажите, можно это считать убийством?
— Смотря какое было письмо. Убийством это, конечно, считать нельзя… но как юрист я не исключаю возможности blackmailing, шантажа.
— Ни в малейшей степени. Это было обычное гневное письмо с требованием немедленно вернуть деньги. Я писал только правду, а он взял и застрелился.
— Бедняга, лучше бы продал револьвер и выручил двадцать долларов.
— Да, тоже выход… ну, а незаконная торговля оружием?
Харалдсен засмеялся:
— Вы оправданы. Мы не можем нести ответственность за болезненную уязвимость другого человека. Разве что моральную, и то лишь в том случае, если вам было известно об этой его черте. Но так ведь нельзя. Никто не думает о том, что человек может застрелиться из-за его резкости. В таком случае я был бы уже многократным убийцей.
— Я почти не знал этого человека. Мне было жаль его, не больше.
— И он никогда не являлся вам в полночь в белом одеянии?
— Никогда. Я смотрю на это дело так: он был при смерти и наконец умер. Мое письмо оказалось последней каплей, ею могло оказаться и что-нибудь другое. Когда человек лежит на смертном одре, сиделка, сама того не сознавая, определяет момент его смерти. Например, подаст на три секунды позже стакан воды, а он благодаря этой воде мог бы прожить, скажем, на восемь секунд дольше. В жизни все относительно. В том числе и справедливость. Почему, например, вы не осудили моего брата на двенадцать месяцев две недели три дня девять часов одиннадцать минут и шесть секунд? Вы бы создали у него иллюзию скрупулезнейшей справедливости.
— А по-моему, вашего брата вообще не следовало осуждать, — откровенно признался Харалдсен. — Ревность, виноват — не виноват, мысли об убийстве, — человек попался в свою собственную ловушку. В таких случаях закон бессилен, нам с вами это ясно, господин Торсон, и тут, без свидетелей… Но в людях еще столько средневекового. Они жаждут искупления вины. А есть много и таких, кому необходимо укрепиться в своих убеждениях против убийства. Ваш брат оказался… гм… козлом отпущения.
Он перевел разговор на другую тему. Скоро мы отправились обедать.
Эйнар Харалдсен говорил на приятном, безукоризненно правильном английском, он сказал, что пользуется любой возможностью его освежить. За хорошо прожаренной камбалой судья из него выветрился окончательно, он даже сам это заметил:
— Все мы несем на себе печать своего ремесла. Вам уже не стать прежним, каким вы были до создания своей фабрики.
Я сказал:
— А знаете, это убийство можно объяснить совсем по-другому. Так сказать, поэтически.
— Интересно послушать. — Голос судьи прозвучал чуть-чуть натянуто.
— Для
Я помолчал, чтобы проверить, следит ли он за моей мыслью.
— Однако иногда именно таких объяснений и невозможно избежать, — заметил судья, пригубив пиво.
— Тогда они должны быть абсолютно понятны. Сейчас, для примера, я расскажу вам эту же историю. Хотите послушать мое заключительное слово?
— Давайте!
— Фрёкен Люнд выходит через черный ход, и мой брат пользуется случаем, чтобы выйти через парадный. Тут не надо особых разъяснений, правда? Мужчина часто стесняется выйти для известной надобности и ждет, пока выйдет дама. Может, вам и самому приходилось участвовать в таком деликатном состязании? Ни как свидетель, ни ради собственной выгоды человек не признается в столь обыденной вещи, играющей нередко такую важную роль. Говорят, будто астроном Тихо Браге [23] скончался из-за подобной застенчивости во время прогулки по Праге с одной дамой. Подумайте, какой позор, если кто-то узнает, что нам случайно понадобилось выйти в известное место! Как ни странно, но, кажется, эта глупая стыдливость распространена больше среди мужчин, нежели среди женщин.
23
Тихо Браге (1546–1601) — датский астроном.
Мой брат очень торопится, он должен вернуться раньше, чем фрёкен Люнд, и сделать вид, будто он никуда и не выходил. По вышеизложенной причине он ждал, пока она первая выйдет из дому. В то самое мгновение, когда он выходит в прихожую и отворяет парадную дверь, раздается выстрел. На улице темно. Мой брат, конечно, в ужасном замешательстве. Кто-то убегает. Какой-то человек лежит в саду в двух шагах от него. Карл кричит: «Держите вора!» — и этот возглас означает, что он невинен. Если бы стрелял он, он бы придумал что-нибудь другое. Ведь он считает, что застал врасплох вора или воров, вернее, он настолько ошеломлен, что вообще ничего не считает. С таким же успехом он мог бы крикнуть: «Долой парламентаризм!» Пуля просвистела у него над ухом, в двух шагах от него лежит убитый. Карл ничего подобного не ожидал. У него на уме было совсем другое.
Неизвестный? У Йенни Люнд много поклонников. Вы сами ее видели и знаете, что для этого есть все основания. Мы смело можем сказать, что многие мужчины поглядывают на нее именно так, как Писание запрещает смотреть на женщину. Возможно, она и не очень красива, но редко встречаются столь сексуальные женщины. Ко всякой любовной истории порой бывает причастен мужчина, который не смеет признаться в своих чувствах, обожатель, фантазер. Такой тип паразитирует на счастье других. Девушка даже не подозревает о его любви и, как правило, так и не узнает о ней. Наверно, многие сталкивались с чем-то подобным? Во всяком случае, этот тип постоянно встречается в литературе, обычно в роли элегического мечтателя. Чего только не скрывается за его мечтами! Физически эти люди ничем не отличаются от других.