Быт русской армии XVIII - начала XX века
Шрифт:
Что до экономии в полковом хозяйстве, то черта эта сохранялась на протяжении всего столетия. Павловский устав приказывал из старых, вышедших из употребления камзолов шить фуфайки, фуражки, рукавицы, а мундир умерших воинов продолжал служить — его носили новобранцы, еще не получившие своей формы.
* * *
Как ни желательна, ни симпатична историку четкая граница, что пролегла между XVII веком — временем старой, во многом рутинной, сонной допетровской России и новой, шумной эпохой петровских новаций, открывших русским иной путь развития, познакомившей полуазиатов-россиян с плодами европейской мысли, отметим при всем при этом следующее: система довольствия русской армии в XVIII веке продолжала носить в себе признаки старых, допетровских способов наделения военнослужащих предметами первой необходимости. Одной из главных причин была следующая: «потребитель» по сути дела продолжал оставаться тем же и, несмотря на перемену мундира, определял запрос на удовлетворение своих насущных потребностей устоявшимися привычками чисто физиологического порядка, традиционными правилами, берущими истоки в этнических особенностях русской нации. Укоренившиеся способы наделения человека жизненно необходимыми вещами, которые жестко детерминировались природной и социальной средой, в которой он обитал и обитает, переменить не так-то просто. Не покушался на традиционность в этом вопросе и Петр I.
Военнослужащий петровской армии долго не мог изжить особенностей быта стрелецкого войска. В свободное от походов и учений время он мог работать на себя, нанимаясь к кому-нибудь, обзаводиться личными и коллективными предметами хозяйства: котлами, жерновами, посудой. Примерно половина воинов женаты, и отсюда «сложность» их быта, потому что в него привнесена нехарактерная для чисто мужской обстановки домовитость, объясняемая присутствием в армейской среде женского элемента. Год как бы разделяется на «мужской» сезон — в лагерях, походах — и «женский» — более комфортабельный, на зимних квартирах.
Дома, в которых живет солдат XVIII века, представляют собой простые обывательские строения, и сооружаются они самими солдатами, если воины просто не вселяются на квартиры к обывателям. Постройки эти (и только эти!) дают возможность селиться в них членам семей солдат. Но приходят на смену избам каменные казармы, которые невозможно построить без помощи профессионалов-строителей, в которых не остается места женам, и солдат перестает сооружать себе жилье, и быт его во многом теряет «дорегулярные» черты, однако происходит это лишь в XIX столетии.
Одежда воина регулярной армии совершенно не похожа на стрелецкие кафтаны — нет ничего проще, как единым волеизъявлением реформатора переменить покрой костюма. Однако местные климатические особенности — сравнительно короткое лето, суровая зима — вынуждают оставить в гардеробе «регулярного» солдата шубы, шапки, рукавицы, валенки. Короткие тулупы, фуфайки, душегрейки надеваются прямо под камзол и как бы символизируют симбиоз старого и нового: с одной стороны, необходимость уберечь человека, удовлетворить его физическую потребность, а с другой — удовлетворить желание самодержавных поклонников европейских канонов. Армия, состоящая из живых людей, приноравливала немецкий костюм к русским морозам, но постепенно вживалась, привыкала к чужому в прошлом мундиру, что, в сущности, было не так и сложно, потому что все детали его «конструкции» были прежде опробованы на людях армий других стран. Оставалось лишь немного «подогнать» новую одежду к российским непогодам. Кажется, что обращение Петра к европейской одежде вообще не слишком болезненно было встречено основной массой населения страны. Это не та реформа, сопротивляться которой имело много смысла. Дворянство приняло ее с охотой, легко, а крестьянство и большую часть мещанства «переодевание» и вовсе не коснулось, и они наблюдали за ним со стороны. Воинские реформы Петра вообще не в силах были задеть традиционно-этническую сторону солдатского быта, его основу, замешанную на сложнейших взаимодействиях биологических, географических, экономических, культурных компонентов, определенных долгим путем развития русской нации.
Но куда больше совершенно нового найдем мы в административно-экономическом аспекте проблемы довольствия армии в период «регулярства». Создание огромной армии «нового образца», призванной находиться в состоянии постоянной боевой готовности, армии мобильной, довольствовать которую нужно было не на местах расселения полков, но с учетом их частого передвижения, потребовало вызвать к жизни ряд новых специализированных учреждений. Они и заложили фундамент для существовавшего очень долго интендантского ведомства.
В основу деятельности комиссариата, провиантской и мундирных канцелярий кладутся скрупулезно разработанные законодательно- нормативные положения. Строгой регламентации подвергались с созданием «регулярства» и все стороны армейского быта, что проходило в русле абсолютизации государственной власти вообще, когда отдельные, частные, индивидуальные элементы начинают подчиняться жестким законам целого, законам государства, служением которому и оправдывается существование армии вообще.
При создании интендантства регулярной армии, налаживании его четкой работы действовать часто приходилось «ощупью», методом проб и ошибок. Несложно было позаимствовать в Европе какой-то метод — сложнее было реализовать его на русской почве, собственными средствами, совместить его с прежними, отечественными, традиционными нормами. Прекрасно, к примеру, уживается и развивается в дальнейшем способ хранения провианта в магазинах, но активное участие армии в сборе продуктов питания с населения не проходит проверку жизнью. Большое зло стране наносит квартирование в обывательских дворах, и во второй четверти века намечается тенденция к обособленному, казарменному проживанию полков, хотя завершился этот процесс лишь в царствование Александра III.
Хозяйственно-административным органам приходилось варьировать способы, с помощью которых осуществлялось снабжение армии продуктами, пошивочными материалами, готовой одеждой. Используются все возможные источники: покупка у отечественных производителей, у иностранных предпринимателей, у подрядчиков-перекупщиков. Производство необходимых для армии вещей осуществляется на государственных предприятиях, силами мелких и крупных производителей, а также собственными, полковыми средствами. Такая комбинированная, смешанная форма позволяет со временем обеспечивать вполне сносное снабжение русского войска предметами первой необходимости и провизией. Армия становится для населения страны самым главным потребителем его продукции, делает производителю заказ, исполнение которого приводит к оживлению внутреннего рынка, усилению отечественной промышленности, укреплению связей с европейским производством, знакомству с уровнем изготовления изделий, с западной научно-технической мыслью.
Труднее всего, пожалуй, оценить с позиции современного потребителя степень удобства казарменных условий проживания солдат той далекой поры, удобства их одежды, то, насколько полно удовлетворялся запрос солдата в питании. Нам трудно представить дневную норму в почти что 1 кг мяса, гарантированную рядовому в загранпоходе, но ведь в условиях многокилометровых маршей, постоянных воинских учений такая норма никому завышенной не казалась. Она исходила из биологической потребности человека, занятого тяжелым физическим трудом. Однажды Петр Великий, желая проверить, насколько полноценна солдатская «порцайка», некоторое время питался из артельного котла, после чего заключил, что солдат получает вполне достаточное количество провианта. А ведь петровская норма просуществовала практически все столетие. Другое дело, имеются сведения о недостатках в снабжении продуктами, когда провиант не подвозился вовремя, когда его трудно было купить на марше, когда был неурожай, когда не успевали вовремя заполнить магазин и пр. Но в этом случае воин имел дело с трудностями, конечно, временного характера. Твердо установленные, введенные при «регулярстве» нормы хлебного и денежного довольствия давали солдату право требовать причитающееся пусть с запозданием, но все же на законных основаниях. Это — черта нового, регулярного периода русской армии: государство, требуя от воина верной, самоотверженной службы, гарантировало между тем удовлетворение его насущных потребностей.
Д. С
СОСЛУЖИВЕЦ[16]
После продолжительной разлуки с родными мне удалось наконец выхлопотать себе отпуск и отправиться домой. Трудно описать то удовольствие, с которым я подъезжал к родным местам: окончание последнего экзамена, производство в офицеры — все эти впечатления были гораздо слабее…
…Радость встречи я описывать не стану: кому не известны эти минуты, редкие, но обновляющие всю натуру человека? Осмотревшись, первым делом было обежать дом, спросить, где такой-то диван, где такая-то картина, я за тем только и приехал, чтобы на них посмотреть. Потом бросился в сад: кустик сделался кустом, целые аллеи вырублены, взамен их явились новые, сад не походил сам на себя, мне стало жаль его. Только одна старая груша уцелела от всеобщей порубки и стояла сиротой, кивая с упреком столетней верхушкой. Возвратившись в дом, я был встречен на пороге совершенно незнакомой мне фигурой красивого солдата в мундире нашего полка.