Быт русской армии XVIII - начала XX века
Шрифт:
И вот уже в 1727 году Верховный тайный совет принимает решение: вывести полки из деревень и сел России и разместить их при городах, «а лучше при тех, — советовал указ верховников, — которые прилегли к границам, и где хлеб дешевле, и довольство в лесах». Итак, не посчитавшись с «блаженныя и вечнодостойныя памяти» мнением Петра Великого, армия переводилась на житье в города. Какими причинами руководствовался Верховный тайный совет? Вот они:
«1. Полки и роты, как скоро повелят, так собраны быть имеют, понеже сие нужности для незапных и скорых походов, и всяких нужных случаев, и командиры как за офицерами, так и за салдатами удобнее всегда смотреть и от своеволств и побегов удерживать и командовать ими могут, нежели как полк на пятьдесят или на ста верстах в дистрикте расположитца.
2. Когда полкам сказан будет поход, то от разных полков могут оставлены быть больные и полковые тягости излишние, провиант и протчее под одним караулом, и от того менше расходу будет людем.
3. Гражданству и уездным людем в продаже всяких припасов может быть поживление, а в таможенных и кабацких доходах будет пополнение потому, что все, что из уездов в город привозиться будет, продавать станут со обыкновенною пошлиною, а в дистриктах та б пошлина пропадала.
4. Паче всего крестьянству великое от того будет облегчение, а и гражданству тягости никакой не будет, потому что салдаты будут жить особыми слободами в одном месте, где скорее на преступников у их командиров управу сыскать будет возможно».
Очень интересный документ! Указ Верховного тайного совета, невзирая на предстоящие огромные хлопоты по переселению большей части русской армии, возвращает войско снова в города, откуда оно переселилось с началом «регулярства» петровского образца в деревни. Старая форма размещения ратных людей — слобода, которой пользовались еще стрельцы, — вновь обретала хозяев, и по-прежнему в городах!
И вот затрещали бревенчатые солдатские деревеньки — Верховный тайный совет, заботясь об экономии материала, леса, которого в России того времени было гораздо больше, чем сейчас, приказал строения полковые разобрать и сплавить водными путями к местам постройки, где слободские избы должны были сооружать драгуны и солдаты по специально разработанным проектам-рисункам «со всякою прилежностию». Те же солдатские дома, что находились вдалеке от водных путей и которые поэтому не могли быть доставлены на новые места, предлагалось продать местным жителям, а если бы покупателей не нашлось, то квартиры следовало «разорить до основания, дабы в карауле оных пустых дворов людям напрасного отягощения, а без караулов ворам пристанища не было».
Но как ни экономило правительство денежные средства, а все-таки именно их отсутствие в государственной казне не позволило широко развернуться слободскому строительству. Далеко не все полки при переводе их в города стали сооружать обособленные от горожан жилища. А в 1730 году, с приходом к власти императрицы Анны, полки перебираются в деревню вновь, снова вселяются в крестьянские дома, и опять по деревням и селам ездят полковые комиссары и провиантмейстеры с помощниками, выбивая из налогоплательщика и провиант, и деньги, и фураж. Кому-то показалось весьма удобным восстановить Плакат.
А в это время председатель Воинской комиссии генерал-фельдмаршал граф Миних, желая устроить быт русской армии, выносит на обсуждение проект строить по городам казармы по европейскому образцу, то есть значительные по размеру жилища, вмещающие сразу большое количество солдат — человек по 50 и даже больше. Все понимали необходимость отдельного проживания полков, но проект с огромными казармами был отклонен. Не было в России той поры условий для возведения таких домов. Во-первых, большая казарма требовала каменного фундамента, что значительно увеличивало ее стоимость по сравнению с деревянными избами, а денег в государственной казне по-прежнему не хватало. Во-вторых, деревянные по преимуществу дома российских городов, не исключая и обеих столиц, горели так часто, что было бы безрассудством отдавать во власть огню сразу большие жилищные площади, восстановить которые было бы куда труднее, чем дешевые маленькие домики. В-третьих, большие помещения таких казарм не давали бы возможности изолировать «прилипчивых», то есть заразных больных, что в случае необходимости с успехом делалось бы в избах. В-четвертых, примерно половина военнослужащих были женатыми и, находясь на постое или в слободе, проживали со своими женами и детьми в избах, поделенных на покои, комнаты. А разве могли бы жить они в больших казармах, где невозможно было укрыться от нескромного взгляда? Конечно, не могли! «Женам в казармах жить невозможно и неприлично», — говорили те, кто возражали против постройки миниховских казарм. Вот поэтому и было вновь предложено в 1739 году строить слободы полкам гвардии и «по тому примеру потом другим полкам», что делалось для «облегчения обывателей от солдатских постоев».
Полки были вновь выведены из сел и деревень, и в городах начинается строительство слобод, состоящих из деревянных небольших домов. А каменные казармы, рассчитанные на вселение большого числа солдат, в которых уже нет места для жен их и детей, начинают возводиться в крупных городах России лишь в годы царствования Павла I. К тому времени, впрочем, бессрочная служба была заменена двадцатипятилетним сроком. Укоротила тяжкую солдатскую службу Екатерина II в 1793 году, вскоре после Ясского мирного договора, закрепившего победу России над Турцией.
А теперь попытаемся заглянуть в полковую слободу, чтобы поближе познакомиться с армейским бытом XVIII века. Мы помним, что сооружение слобод началось с постройки казарм (этот термин существовал с начала Северной войны и определял обособленную от обывательского жилья солдатскую избу) гвардии, а поскольку законодатели рекомендовали строить слободы «по тому примеру потом другим полкам», то мы не очень ошибемся, если представим для примера описание санкт-петербургской слободы лейб-гвардии Семеновского полка.
Итак, семеновцы, переведенные в «стольный град Петров» еще в 1723 году, разместились по обывательским квартирам, где они и жили до 1741 года, когда для них были построены слободские дома по общему для всех проекту. В том же году перебираются в свою слободу за Калинкиной деревней измайловцы, а преображенцы переехали в «особливые светлицы» два года спустя. Надо заметить, что еще до постройки гвардейских слобод в Петербурге с Северной войны без перерыва существовала слобода артиллерийского полка.
Государственной казне постройка гвардейских слобод обошлась примерно в полмиллиона рублей, не считая последующих затрат на ремонт и перестройку. На что же потратили огромные по тому времени суммы? Семеновцы, к примеру, переехали в слободу, имевшую 300 солдатских и офицерских светлиц, располагавшихся вдоль берега реки Фонтанки. Эта часть Петербурга в те времена была еще столь глухой и необжитой, что, кроме редких постоялых дворов, здесь не имелось никаких городских строений. Кругом был лес, и на солдатские дворы порою забегали ночью волки, таскавшие с квартир гвардейцев овец, телят, которые служили значительным подспорьем солдатскому хозяйству.
Семеновская слобода сороковых годов походила скорее на неопрятную деревеньку, чем на комплекс казарм гвардейского полка, да еще к тому же размещенного в столице. Кроме солдатских изб-светлиц был в слободе полковой двор с административными зданиями: канцелярией, счетной комиссией, цейхгаузами, госпиталем, докторским домом. Но все эти официальные постройки не придавали слободе армейский вид. Во-первых, офицеры и рядовые из дворян тут же принялись готовые казармы кроить и перестраивать по собственному усмотрению и вкусу. Дома стали украшать балконами, карнизами, фронтонами, на месте окон прорубали двери. Рядовые из недворян, подражая офицерам и «благородным», застраивали промежутки между домами разными амбарами, чуланами, сараями, в которых они держали скот. Скоро в слободе прописались и предприимчивые люди из городских обывателей, арендовавшие землю полка и возводившие на ней харчевни, лавки, погреба. Нетрудно представить такую картину: чад, дым от горящих на дворах печей, на которых летом солдаты приготовляли пищу, кряканье, кудахтанье птицы, визг убиваемой скотины… Летом из опасения пожаров пищу готовили только на улице — в начале июля ротный командир ходил по солдатским избам и лично запечатывал все печи. Уже в начале сороковых годов существовали, однако, строгие инструкции, требовавшие соблюдать чистоту в домах и на дворах, запрещавшие продажу водки и корчемство между солдатами, рубку леса в полковых рощах, хождение по слободе без мундира. В праздники — на святках, на масленицу, в день полкового праздника — надзор усиливался.