Быт русской армии XVIII - начала XX века
Шрифт:
Наш солдат недорого ценит свою жизнь, свое здоровье, тем более должны мы его беречь. Для того чтобы солдат с доверием относился к мерам, направленным к его оздоровлению (казарменный запах, въедающийся в солдатскую одежду, сероватый цвет лица, грудные болезни — следствие громадной примеси сернистого водорода в казарменном воздухе), недостаточно уроков гигиены в учебной команде, страдающих теми же недостатками, как уроки закона Божия: нужна живая беседа, согретая любовью к человеку. В этих беседах толковый врач, имея в руках массу фактов, почерпнутых из военно-медицинской практики, прибегая иногда к волшебному фонарю, исподволь, постепенно уяснит всю важность мер, употребленных для здоровья солдата, рисуя ему все гибельные последствия пьянства и венеры.
Солдат, заболев венерой (на 1000 человек служивших в войсках в 1879 году больных этой болезнью было 44,24 %, а в 1882 году — 37,8 %), не только себя губит, но разрушает здоровье и семьи, в которую он вернется, а потому, оздоравливая солдата, знакомя его с здравыми гигиеническими понятиями, мы некоторым образом содействуем оздоровлению самого народа. А народ наш, несмотря на установившуюся за ним репутацию железно-здорового, по статистическим данным далеко не так здоров. Тут смешивается здоровье с выносливостью. С 1874 по 1883 год в воинских присутствиях освидетельствовано до трех с половиной миллионов лиц всех местностей империи, и оказывается, что призывный возраст, захватывающий наиболее цветущий, жизненный элемент народа, выделяет из себя громадную цифру освобожденных по болезням и телесным недостаткам («Военный сборник», № 8 и 10 за 1883 год), и, за исключением этого, в ряды армии все так же проскальзывает слабый, хилый элемент, так как в рядах новобранцев постоянно оказывается известный процент «незаконногодных», то есть таких индивидуумов, которые после признания их во время набора годными оказываются потом пораженными какими-нибудь патологическими недугами или недостатками. Военно-медицинская пресса не раз уже говорила об этом ненормальном явлении в деле отправления воинских повинностей, и, вероятно, будут выработаны более верные меры (роль врача в присутствии не должна быть пассивна) для ограждения военного министерства от бесполезного расхода денег, а войска — от наплыва «незаконногодных» новобранцев.
Для того чтобы человек жил здоровой жизнью и хорошо работал, ему необходимы кроме достаточной пищи известные возбуждения, которые выводили бы его от времени до времени из обычно монотонной колеи жизни; образованные люди удовлетворяют этой потребности книгами, общественными собраниями, музыкой, театрами; солдату же мы предложим вечерние беседы священника, врача, офицеров, туманные картины, казарменные спектакли, и полковое начальство не остановится перед средствами, так как эти затраты сторицею окупятся умственно-нравственным подъемом нашего солдата.
Интересы военной службы требуют, чтобы каждый вступающий в ряды войска твердо знал, какие права и обязанности он приобретает и чего лишается из тех прав, которые принадлежали ему в гражданской жизни. Кроме того, солдату должно быть ясно как день, что дисциплина не составляет исключительной, неотъемлемой особенности военной службы, что она также нужна и в гражданской жизни, и разница лишь в строгости, так сказать, в напряженности, а потому, приучая его к дисциплине военной, мы тем самым подготовляем его к дисциплине гражданско-общественной. Но было бы большим самообольщением думать, что все это солдат усвоит путем толкования и обучения, — для этого нужен ум развитый, способный осиливать отвлеченные понятия.
Весьма важной мерой для умственного развития солдата является чтение книг и газет. Наш простой народ далеко не глуп. Яркая простонародная речь, пословицы, поговорки, наконец, весь народный эпос — результат тысячелетней умственной работы народа — красноречиво свидетельствуют о его стихийной умственной крепости.
Нравственно ответственные за правильное умственное развитие солдата, мы должны зорко следить за книжным материалом, обращающимся в руках солдата. Надо сознаться, что желаемый спрос на чтение встречает недоброкачественное предложение в лубочных изделиях разных аферистов, и солдат тратит свой грош на безграмотные, бессмысленные, неопрятные изделия этой литературы вроде «Битвы русских с кабардинцами», «Английских милордов», «Сонников»; литература эта давно уже вошла в моду у грамотного простолюдина и следует за ним в казарму. Вся эта «духовная пища» имеет целью лишь тешить и щекотать животные инстинкты, но никак не развивать.
Эксплуатация скудного солдатского кармана, завоевывая себе все больший и больший район действий, с бесцеремонностью, свойственной аферистам, направила свою деятельность на руководства и пособия для нижних чинов, запрудив наш книжно-военный рынок изданиями сомнительного качества. Наши ротные библиотеки имеют прекрасные издания вроде «Досуг и дело», хотя число экземпляров далеко не достаточно по числу людей; но если ротный командир и младшие офицеры роты возьмут в свои руки как направление солдата в выборе путных книг, так и самое чтение, то дело поправимо; вообще руководить чтением обязательно должны офицеры, так как для солдата, лишенного всякой элементарно-научной подготовки, чтение — простой механический процесс складывания букв в слова. Чтение должно быть в высшей степени занимательным, обдуманным и строго систематичным, шаг за шагом втягивая солдата в область интересных и нужных для него знаний. Вкореняя в солдата полезное знание и верное понимание вещей, мы косвенным образом проникаем в невежественную среду нашего крестьянства, внося туда лучи света и теплоты; грамотный развитой солдат, вернувшись в деревню, не раз помянет нас добрым словом, найдя себе как кусок хлеба, так и уважение от сельчан.
Если улучшение казарменной нравственности мы поставим в зависимость от умственного развития, то вряд ли кто осудит выписку на роту дешевой газеты, но выписка эта должна происходить на счет наличного числа людей роты (4–5 копеек с человека в год), и газета таким образом становится собственностью роты вообще и каждого солдата в отдельности. Мне известно несколько примеров выписки ротою газеты, и нужно видеть ту наивную гордость, с которой солдат рассказывает солдату другой роты, что он узнал из «своей» газеты. Газета должна получаться на имя фельдфебеля и вечером ротным командиром или одним из младших офицеров прочитываться при общем собрании роты; это будет прекрасным подспорьем, темою для вечерних бесед. Новобранца надо учить новым для него словам, названиям вещей, понятиям. В своем сельском быту, среди примитивных начатков культуры, работая от зари до зари со своими молчаливыми спутниками — топором да сохой, он довольствуется для своего обихода сравнительно небольшим числом слов, и неудивительно его недоумение, а порой бестолковость, когда ему приходится стать лицом к лицу с теорией стрельбы или дисциплинарным уставом, полным незнакомых для него слов и выражений.
Время, проведенное солдатом вне роты, вне расположения ротного командира, есть решительно потерянное в деле подготовки солдата; отсюда первым условием для успеха дела является необходимость, чтобы наличное число людей роты возможно менее бы разнилось от списочного. Полковые, учебные, музыкантские, барабанные команды, швальни и мастерские, а также разные командировки отнимают массу людей в ротах, а за отчислением домашнего расхода — ротного писаря, артельщика, кашевара, хлебопека, конюха, офицерской прислуги, больных — наличный состав окончательно расплывается, и вся деятельность ротного командира, младших офицеров и унтер-офицеров сосредоточивается на молодых солдатах. Не имея ничего против необходимого расхода в полковых учебных командах, я позволю себе заметить относительно расхода, идущего на музыкантские команды и разные мастерские. Музыкантский хор — это балованное дитя полкового начальства и гордость полка. Конечно, приятно слушать хорошую музыку, но вместе с тем нельзя забывать, что с чисто боевой точки зрения значение музыки в войсках ограничивается только тем, что она способствует стройному движению колонн, как на плацу, так и в бою, а потому излишнее развитие музыкантского элемента в полках и принесение для этого в жертву нередко лучших людей роты, мне кажется, не оправдывается боевой необходимостью.
Мастерская поглощает от 5 до 10 часов в роте (предмет постоянного пререкания ротных командиров с хозяйственной частью полка). Удивительно влияние мастерских на солдат: бравый солдат, попадая в швальню, чрез неделю для опытного глаза ротного командира неузнаваем — и нравственно и физически опускается. Расход этот, к сожалению, не ослабевает, несмотря на приобретение полками усовершенствованных швейных машин и отпуска в войска вещей в готовом виде. Кроме этих более или менее продолжительных расходов роты несут еще временные, краткосрочные расходы.
Представителем рабочей единицы в казарме является солдат. Труд его даровой, и рабочих рук много. Это обстоятельство и служит нередко причиной для несообразного пользования этой даровой силой. Куда довольно бы послать двух человек — посылают четырех, пятерых. Работа идет неспоро, вяло, небрежно, и солдат отправляется на нее, как на отдых. Если бы утилизировать ту массу ненужного избытка работы, которая тратится за год в казармах на мытье полов, чистку двора и исполнение разных хозяйственных надобностей полка или роты, то можно бы было много лесов насадить, железных дорог настроить, канав накопать. Экономия в затрате солдатской рабочей силы вдвойне необходима как для достоинства и быстроты самой работы, так и для сохранения людей для их прямого дела.