Быть с тобой, думать о тебе

Воло Фабио

Мне захотелось подойти к ней, обнять и поцеловать. Что я и сделал. Ее губы были холодными, и на них остался вкус пива.

Потом я достал пачку пасты и посолил воду.

— Не перестаю удивляться, — сказала она.

— Чему?

— Тому, что я здесь и что мне тут хорошо.

Я с улыбкой повернулся к ней.

— Несколько лет назад, — продолжала она, — я давала уроки одной красивой женщине лет сорока, которая была замужем и имела двоих детей. Однажды она призналась мне, что у нее есть любовник. Она рассказывала мне все — где встречаются, о чем говорят,

что делают. Я никогда не осуждала ее, но при этом думала, что сама не способна на такое. Не из соображений морали, а просто не смогла бы. И вот теперь я здесь.

Я понимал, что для нее это оказалось непростым шагом. Я не раз задавался вопросом, не должен ли расстаться с ней, не допустил ли я ошибку, с головой погрузившись в наши отношения. Конечно, в этой жизни каждый отвечает сам за себя, и Сильвия — взрослый человек, но, может быть, мне следовало быть поосторожнее?

У замужних женщин нередко возникают сомнения и неуверенность, потому что мужья смотрят на них, так сказать, привычным глазом, а я осыпал ее комплиментами, покорил новизной. Уступить своему тщеславию очень легко. Наверное, я воспользовался ее слабостью.

Я честно задавал себе этот вопрос, но ответа не находил.

— О чем задумался? — прервала она мои размышления.

— О нас.

Она улыбнулась.

— Чувствуешь себя виноватой? — спросил я. Мы впервые коснулись в разговоре ее мужа.

— Конечно, — ответила она и, мне показалось, покраснела, словно устыдилась.

— Прежде всего, потому что он этого не заслуживает.

— Иногда происходящее в жизни сильнее нас.

— Это верно, но всегда есть момент в самом начале, когда можно остановиться. Чувство ответственности должно возникать до совершения действия, еще на стадии фантазий, мечтаний, желаний. Я же в первую очередь думала о том, чем мы занимаемся сейчас.

— Если так рассуждать, получается, что за все в ответе ты одна и никто больше ни в чем не виноват.

— Как ни странно, когда я здесь, то вроде бы это и не я вовсе. Я, но словно вне собственной жизни, в каком-то неопределенном, нереальном месте, — произнесла она с обезоруживающей улыбкой. — Это какая-то ужасная неразбериха.

Я подошел к ней и снова поцеловал.

— Отлучусь на минутку в ванную, — спрыгнула она со стола.

Я не мог понять, какие на самом деле у нее отношения с мужем. Она никогда не отзывалась о нем плохо, но, возможно, они как раз подошли к тому моменту, когда повседневные будни и быт уже похоронили страсть и любовь.

Я хорошо помнил, как это — быть в отношениях, находиться с человеком в ежедневном контакте, какие при этом возникают непонимания, недоразумения, натянутости, а порой даже неприязнь. Нам с моей бывшей хватило нескольких месяцев совместной жизни, чтобы мы окончательно надоели друг другу.

Она не выносила беспорядка, который я устраивал на кухне, когда готовил, сердилась на меня за то, что пачкаю слишком много ложек и сковородок.

Однажды мы поссорились после того, как я показал ей какой-то снимок в моем телефоне, и она взяла его у меня из рук, желая

получше рассмотреть, а потом принялась перебирать другие снимки, Мне нечего было скрывать, но я счел ее действия нахальством.

Сейчас, спустя какое-то время, такой повод для ссоры кажется мелочью, но при совместном проживании он почему-то представлялся значительным.

Вернувшись в кухню, Сильвия спросила:

— Поменял музыку?

— Да, это «Never Play»^[7] Эмили энд зе Вудс.

— Прекрасный голос.

— Как насчет пасты альденте^[8]?

— Отлично.

Я слил воду, приправил пасту оливковым маслом и посыпал тертым пармезаном.

Мы так и поели: я — сидя за столом, она — на столешнице.

— Не бог весть какой обед, — заметил я.

— Обожаю пасту со сливочным маслом и луком, а кроме того, для меня поесть спокойно, не срываясь каждые десять секунд к сыну, это уже отдых.

Мы посмеялись.

Вот тут она и произнесла то, что я никак не ожидал услышать. Я доставал вторую бутылку пива и еще не закрыл холодильник, как вдруг она призналась:

— Помнишь нашу встречу в книжном магазине? Мне безумно понравилось, как ты смотрел на меня.

— А как я смотрел на тебя?

— Как никто не смотрел уже многие годы. Ты заставил меня ощутить себя другой женщиной, и эта женщина понравилась мне. Я почувствовала себя неотразимой.

Мне показалось, я понял, что она хотела сказать. В глазах людей, которых мы любим и которые говорят, что любят нас, мы иногда постепенно утрачиваем привлекательность. Когда живешь вместе с кем-то многие годы, то видишь этого человека, можно сказать, насквозь, замечаешь даже самые несимпатичные его стороны.

Когда же на тебя смотрит кто-то незнакомый, ты вполне можешь показаться себе совсем другим — таким, каким тебе хотелось бы быть. Случается, мы забываем про это, но встретив взгляд, который возвращает нам забытый образ, сразу же влюбляемся в этого человека.

Быть любимыми порой недостаточно, мы хотим чувствовать себя желанными.

— А ты какой видел свою бывшую? — спросила Сильвия, прервав мои размышления.

— Дело не столько в том, какой она виделась мне, сколько в том, что вдруг исчезла нежность. Мне больше не хотелось коснуться ее руки, приласкать, неожиданно поцеловать без всякого повода. Проявлять нежность стало труднее, чем заниматься любовью.

— Желание заниматься любовью иногда проходит, но может вернуться, а нежность очень редко возвращается, — заметила она.

Я почему-то всегда считал, что она не занимается любовью со своим мужем, но после этих слов уже не был в этом уверен.

— Как бы там ни было, я здесь не ради секса, — сочла нужным уточнить она.

— Это несколько задевает меня, — рассмеялся я.

— С тобой я снова испытала то, что уже и забыла, как бывает. Ты воспламенил во мне чувства, которые, мне казалось, я утратила навсегда.

Ее слова польстили мне и в то же время испугали. Если бы она влюбилась в меня, это погубило бы все.