Быть собой
Шрифт:
— Если речь пойдет о том, о чем я думаю, то выпить не помешает.
Подручные приняли дар, отработанным движением поднесли кубки к губам и отпили немного.
— Повелитель, когда ты приказал мне искать все необычное, я смутился, честно скажу, — проговорил Лиций. — Каждый день на меня сваливались сотни донесений о странном и непонятном, начиная от летающих собак, и заканчивая пришествием Девятерых в винную лавку за парой амфор тимберского. Однако, как ты, наверное, догадываешься, большая часть подобных сообщений не стоила потраченного времени. И все же, — тут
Анаториан слушал, не перебивая. Он знал, что иногда Лиция заносит, и не имел ничего против. Если верному подданному хочется блеснуть цветистой речью, зачем отказывать ему в такой малости? Терпение — великая добродетель, вознаграждаемая многократно.
— Но все это было не то, — продолжил верный слуга, — все объяснялось просто. Пьяные видения, ловкие мистификации, банальная дурость или злая воля. Так было, пока не сгорел дом сенатора Маркация. Я до сих пор не смог понять, ни кем был юноша, приведенный убитым, ни куда он исчез, а потому обратился за помощью достойного моего друга Цирилена.
Чародей кивнул и перехватил нить разговора.
— Как ты, должно быть, уже знаешь, повелитель, некто применил Огненный Шторм, усиленный, пожалуй, раз в пять. Немногие могут похвастаться такой мощью.
Император вновь кивнул. Он уже прочел отчет, однако в том не было подробностей, а они, как известно, частенько являют собой самое главное.
— В империи найдется десятка два чародеев, способных на такое, включая, конечно же, покойного сенатора, — Цирилен старался говорить спокойно, однако с трудом скрывал радость, называя старого недруга покойным. Он покосился на Лиция, надеясь, вероятно, что в один прекрасный день сможет сказать такое и о горбуне, и продолжил. — Загвоздка в том, что ближайший из них находился на расстоянии в добрых полторы сотни миль.
— Стало быть, таинственный юноша.
— Да, о великий. Тимберец или селианец от шестнадцати до восемнадцати лет. Возможно, полукровка. Одарен самими богами, это я могу сказать с уверенностью. Возможно даже, что парнишка чересчур талантлив для своего возраста.
— Но найти его не удалось.
— Нет. Прошло слишком много времени, увы.
Анаториан кивнул и повернул голову в сторону Лиция.
— Думаю, что вы пришли не из-за этого, верно?
Калека кивнул.
— Сегодня, кажется, я столкнулся со вторым столь же странным делом, — голос Лиция стал тише, точно он боялся, будто кто-то может подслушать их разговор.
«Тоже что ли боится таинственных красавиц, спрятавшихся под моим ложем?» — саркастически подумал Анаториан. — «Все-таки мои слуги — настоящие параноики. И не могу сказать, что мне это не нравится».
— Не бойся, тебя никто не подслушает, — успокоил его Анаториан. — Я спал один, продолжай.
Горбун удивленно посмотрел
— Когда легионеры сняли осаду Раэлина, они освободили рабыню. Юную дочку работорговца, убитого взбунтовавшимися ганнорцами. Эту деву взяла себе в наложницы одна из разбойниц…
— Надо же, милые атериадские обычаи проникли даже в земли варваров, — фыркнул Анаториан, и Цирилен захихикал, не столько стремясь угодить императору — мелочной угодливостью он не отличался — сколько поддразнить Лиция.
Горбун побагровел от гнева, бросив яростный взгляд в сторону извечного противника, и продолжил:
— Не могу сказать, о великий, насчет атериадских обычаев, потому как не силен в них. Возможно, мой друг Цирилен разбирается в этом вопросе лучше.
На сей раз настал черед мага багроветь от ярости.
— Благодарю, друг, но я, пожалуй, тоже недостаточно хорошо знаю маленькие слабости наших восточных соседей.
Они обменялись еще одним яростным взглядом, и Анаториан решил, что стоит немного подтолкнуть верного слугу к продолжению повествования. Поэтому он задал уточняющий вопрос:
— Полагаю, что северянка, желающая развлекаться с девушками, не та странность, о которой ты хотел мне поведать.
— Да, великий, — Лиций демонстративно отвернулся от Цирилена и склонил голову перед повелителем, соглашаясь с ним. — Фарийка поведала моим людям нечто в высшей степени странное о вожаке северян, взявших ее в плен.
— И что же?
— Это был южанин, тимберец или селианец, невероятно быстрый и сильный. Он голыми руками ломал кости, а в драке орудовал здоровенным бревном, точно пушинкой. И это еще не все.
— Да?
— У него на предплечье была странная татуировка. Она напоминала след от укуса.
Внешне лицо императора не изменилось. Внутри же он ругался, и делал это достаточно грязно.
— Повтори, — приказал Анаториан. — Что ты сейчас сказал?
— Именно, у него был след Зирриага.
— Ты уверен?
— Почти. Даже мне, господин, немногое известно о том, что это такое. К тому же бандит вполне мог набить эту татуировку специально, чтобы пугать своих врагов, или потому, что понравилось, как она выглядит. На севере немногие слышали о Древнем Ужасе и Отмеченных. Однако… — Горбун допил вино, и тяжело вздохнул. — Однако нашлись свидетели, видевшие, как этот южанин пробил крепостные ворота, бросив в них громадный камень. Человек не может обладать такой силой.
Анаториан взглянул на Цирилена.
— Я проверил, господин, — проговорил маг. — Проверил так, как ты учил, духом.
— И что?
— Никаких остаточных следов, прошло слишком много времени. Армия ганнорцев разбита, — эту фразу он произнес не без самодовольства, потому как сам принимал участие в побоище, — а разбойник пропал. Либо мертв, либо затаился. Я отправил двух специально обученных людей, они займутся поисками, и, если мерзавец покажет себя, сядут ему на хвост.
— Имена? — потребовал Анаториан.
— Ланций и Ридцит, о великий.