Быть собой
Шрифт:
— Ну не всем же лезть, точно помешанному в драку, — не отрываясь от своего дела отозвался юноша. — О, гляди.
Его ловкие пальцы извлекли кошель, который покойный носил на груди. Внутри оказался небольшой медальон с рубином в центре. Крыса присвистнул.
— Держи, Старшой.
Элаикс автоматически поймал украшение и задумчиво повертел его в руках.
— Зачем он мне?
— Подаришь Эльре. Ты задолжал ей.
В его словах был резон, однако хитрый прищур юноши не давал Элаиксу покоя.
— А если отдам его Вариэтре?
Грантар скривился и сплюнул на землю, после чего очень грязно выругался.
— Будешь
— Ливитар — ненормальный?
Грантар ничего не ответил. Он попросту повернулся к командиру спиной и отправился на поиски нового богато одетого трупа.
Элаикс хотел было рвануться следом и заставить Крысу ответить за свои слова, но заметил подходивших к нему Ливитара с Вариэтрой и остался на месте. Юноша, не отдавая отчета своим действиям, спрятал медальон в поясной кошель и поднялся.
— Славная была сеча, — Ливитар выглядел довольным и радостным, хотя в его глазах стояла стужа. — Не думал, что увижу когда-нибудь священную ярость в деле. Ты удивил меня, Южанин.
— Полагаю, теперь ты понимаешь, почему я стал командиром? — Элаикс ответил на взгляд своего товарища — или соперника? — этого он не знал, и пристально воззрился на него.
Повисла непродолжительная напряженная пауза, ни один мужчина не желал отводить взгляд. Казалось, сам воздух плавится между ними. И снова Вариэтра пришла на помощь. Она как бы невзначай встала между воинами, перегораживая им обзор и, одновременно с этим, совершенно случайно демонстрируя Элаиксу фигуру.
— Товарищам после битвы полагается праздновать, как вы считаете? — проворковала она.
— Да, — Элаикс отвел взгляд в сторону, чтобы не выдавать волнения. — Нужно взять все ценное и уходить. — Ведь ни один легионер не сбежал?
— Нет, не сбежал, — Ливитар отодвинул свою женщину, но смотрел он уже мягче. — Наши люди управятся быстро, а после можно будет отметить. Вариэтра дело говорит.
Их бойцы, действительно, профессионально обшаривали трупы и грабили беззащитные повозки, а потому спустя непродолжительное время изрядно нагруженный отряд растворился в лесу. Телеги они оставили — те бы лишь замедлили отряд — и уже к вечеру лесной лагерь гудел, точно осиное гнездо, под которым развели костер. Каждый старался напиться — и откуда только доставали брагу? — как можно сильнее и не отстать от товарищей. Каждый хотел похвастаться своими подвигами и воздать должное великим воинам — Бочке и Южанину, которые в одиночку прикончили, наверное, половину отряда фарийцев. И каждый хотел — в этом Элаикс не сомневался — хоть на миг забыть о позорном разгроме, учиненном легионерами ганнорскому войску.
Да, Бочка отличился, об этом Элаиксу поведал Бартих, не принимавший участие в побоище, но внимательно его запоминавший. Он сказал, что Ливитар сражался почти столь же проворно, как и сам Элаикс, и в голову к юноше пробралась нехорошая мысль: а не встречался ли толстяк с одним крылатым ужасом?
Так или иначе, среди шума и веселья не было ему покоя. Подошел молчаливый Инатор, подсел рядом и шепнул товарищу на ухо:
— Мне она не нравится.
Ни пояснять мысль, ни спорить он не собирался. Просто сказал все, что думал, встал, и ушел прочь. Элаикс в очередной раз поборол вспышку гнева и не последовал за своим офицером, вместо этого он продолжил наслаждаться жареным мясом и пивом,
Северяне не просто так говорили ему то, что говорили. А не могли ли они сговориться?
Эта мысль, раньше не посещавшая голову Элаикса, внезапно оказалась столь очевидной и уместной, что юноша не понял — как это он раньше не дошел до нее.
«А ведь все сразу сходится. Им не понравилась Вариэтра, вот и договорились допечь меня. А Бартих? Он что?»
Ощутив неодолимое желание, Элаикс вскочил в места и сорвался на поиски своего ручного палача. Долго искать того не пришлось — Бартих каким-то непостижимым способом умудрился прихватить одного из раненых легионеров с собой, и теперь развлекался, метая ножи в привязанного к дереву человека. Около него собралась небольшая группа северян, комментирующих каждый удачный бросок.
— Бартих, нужно поговорить, отойдем, — с ходу приказал юный воин.
Лысый атериадец со вздохом опустил уже занесенную для броска руку, повернулся и, не глядя, через плечо, метнул нож, который попал точно в глаз агонизирующего фарийца, оборвав муки несчастного.
— Как пожелаешь, командир, веди.
Шли они довольно долго, Элаикс хотел убедиться, что никто за ними не следит. Наконец, удостоверившись, что они остались в лесной глуши одни, он спросил:
— Скажи, ты знаешь, отчего мои командиры наперебой советуют мне остерегаться Вариэтры?
Луна с большим трудом пробивалась сквозь ночную мглу, и обычный человек не заметил бы, как губы философа растянулись в мерзкой ухмылке, однако Элаикс уже не был обычным человеком. Однако он сдержался и не стал выдавать Бартиху то, что видит его ужимки.
А тот, совершенно спокойным и даже рассудительным тоном проговорил:
— Они опасаются того, что не понимают. Госпожа Вариэтра, несомненно, обладает некоторыми выдающимися…талантами.
— Я не понимаю. Да, говорят, что она колдунья, но и что с того? У фарийцев тоже есть маги, и у моего народа они были.
Очередная обезьянья ухмылка.
— Очень скоро поймешь, командир. Мне кажется, что ты боишься заговора, и правильно делаешь, кстати говоря. Когда война складывается неудачно, многие мечтают спасти вою шкуру, сдав охотникам чужую.
— Мы еще не разбиты, — процедил Элаикс.
— Конечно же. Ты это знаешь, я знаю. А что насчет остальных?
На этот вопрос ответа у юноши неожиданно не оказалось, потому что, в общем-то, Философ был прав. А потому он промолчал, и это молчание говорило лучше тысячи слов. Бартих истолковал его правильно.
— Не волнуйся, измены нет. А если она появится, то мы изведем ее на корню. Ты ведь понимаешь меня, командир?
— Понимаю.
— А насчет женщины, — Бартих пожал плечами. — Это твое дело. Но я бы посоветовал все-таки не желать ее так явно — могут возникнуть проблемы с Ливитаром, а мы пока не готовы…поговорить с ним по душам.
— Понятно. — Механически повторил Элаикс.
— Я могу идти?
— Да, конечно.
Лысый изувер удалился, так ничего и не объяснив, а юноша, прислонившись к древесному стволу, предался тяжелым размышлениям. Он плохо понимал, что с ним происходит, потому что еще несколько недель назад и не думал подозревать совершенно ему незнакомых людей, откликнувшихся на безумный зов и вступивших в совершенно ненормальную банду. А теперь…