Быть тенью

Романовская Ольга

– Исория!
– Лёгок на помине!

Вздохнув, поднялась, чтобы сделать последний глоток свободы. Взобралась на выступавшие из земли корни деревьев и, держась одной рукой за ствол, другой потянулась за белоснежным цветком.

– Госпожа, осторожнее!

Если бы Аллоистель молчал, всё окончилось бы хорошо, а так я вздрогнула, оступилась и едва не упала в озеро.

Эльф мгновенно оказался рядом, подхватил. Я лишь замочила туфельки и низ подола платья.

Повисла в руках Аллоистеля, вцепившись

в него, как в последнюю надежду.

Эльф перенёс меня на ровное, безопасное место, но отпустил не сразу, будто ему доставляло удовольствие держать живую ношу. Однако правила приличия требовали восстановить дистанцию.

Нужно ли говорить, что дышалось мне после этого тяжело, и вовсе не от страха. До этого Первородным ни разу не обнимали меня, и это оказалось так волнительно и приятно. Одновременно и сердце колотится, и дыхание замирает, и внутри такая сладость…

Я так и продолжала стоять, не двигаясь, когда Аллоистель отступил на пару шагов. Потупившись, покрытая красными пятнами.

Время будто замерло, остановилось, а тело ещё помнило теплоту чужих рук. Мне хотелось, чтобы они вновь обняли, крепко прижали к пропахшей пряным запахом рубашке эльфа.

– Госпожа, простите меня. С вами всё в порядке?

Кивнула, не в силах вымолвить ни слова, а потом выдавила из себя:

– Не могли бы мы вернуться другим путём?

Аллоистель кивнул и протянул руку.

Я схитрила: сделала вид, что подвернула ногу, и достигла цели: эльф сосредоточенно расспрашивал о повреждениях, а потом и вовсе вызвался осмотреть лодыжку.

Присев на выступающий корень, кокетливо приподняла подол. Огляделась по сторонам: не рыщет ли неподалёку лорд Аксос? Пока слышен только его голос, а самого регента не видно.

Аллоистель бережно, кончиками пальцев, коснулся чулка, вызвав волну мурашек.

– Больно?
– эльф поднял лицо, глянул на меня.

Промолчала, потому что, сказав правду, лишусь приятных мгновений, а солгать не позволяла совесть.

Пальцы Аллоистеля ловко, массируя, прошлись по лодыжке. От них разливалось животворное тепло, отгонявшее дурные мысли.

Эльфийская магия волшебна, ласкает как лучики солнца.

– Вам лучше, госпожа?

Увы, всё хорошее когда-нибудь кончается, и Аллоистель поднялся на ноги.

Кивнула, поблагодарила за помощь и стыдливо оправила чулок.

Над головой шумели ивы, щекоча плакучими тонкими ветвями. Взяла одну из них в ладони, погладила и поцеловала - так, минутный порыв.

Я вздрогнула, почувствовав пальцы Аллоистеля. Они на мгновение накрыли мои, а потом эльф наклонился ко мне. Я ощутила его дыхание, запах кожи эльфа смешался с моим запахом.

Всего пара дюймов разделяло нас, всего одна ветка ивы. Качнись, чуть наклонись вперёд - и уткнёшься в губы Аллоистеля.

Ситуация была пикантная - и одновременно притягательная. Мне бы, как женщине замужней, благородной, следовало немедленно отпрянуть, что-то возмущённо воскликнуть, но ноги будто приросли к месту.

Воспитанный в строгом следовании этикету и подавлении чувств Аллоистель тоже не стремился сделать последний шаг, продолжая просто смотреть. Он даже убрал пальцы, чтобы нас не связывало ничего, кроме взглядов.

Почувствовав, что эльф намерен уйти, решилась. В конце концов, во мне течёт кровь драконов, а они отважные рисковые существа.

Целоваться я не умела, да и стеснялась, поэтому просто качнулась навстречу Аллоистелю.

Всего на мгновенье его губы коснулись щеки - так уж вышло, эльф был выше меня.

Аллаистель тут же отпрянул, будто ошпарившись, заявил, что подобное недопустимо.

Я собиралась возразить, напомнить, что эльф сам встал так близко от меня, провоцируя, но внезапно заметила Ферилира и предпочла промолчать.

Теряясь в догадках, видел ли драконов поцелуй, быстрым шагом поспешила обратно к лошадям и столкнулась с лордом Аксосом. Тот отчитал меня за девичью выходку: бегала по лесу, играла в прядки, - взял за руку и заявил, что до границы больше остановок не будет.

Украдкой глянула через плечо: Ферилир и Аллоистель шагали рядом, только эльф выглядел задумчивым, а драконов хмурился.

После я удивлялась, как Аллоистель вообще позволил себе такое откровенное проявление чувств: у эльфов оно не приветствуется. Самолюбие тешила мысль, что Первородного что-то прельстило во мне, раз тот пошёл наперекор канонам.

Близились коронационные торжества. Каких-то две недели отделяли меня от монаршего венца и статуса совершеннолетней женщины.

Все эти дни жила в страхе, что подарю лорду Аксосу не только корону, но и наследника. Молилась Иште, изводила уксус, разыгрывала мигрени, расстройство желудка - что угодно, лишь бы не делить ложе с регентом. Избегала оставаться с ним наедине и резко полюбила публичные выступления: лорд Аксос не всегда сопровождал меня, и я могла хоть ненадолго вздохнуть спокойно, не опасаясь ночных визитов.

Я рвалась за пределы Софаса, либо заседала на званых обедах и танцевала на балах.

Как и предполагала, тиара Элия зорко следила за каждым моим вздохом, даже запахом белья, поэтому приходилось полагаться только на саму себя.

Ситуацию осложнял Хранитель знаний, которого лорд Аксос просил регулярно осматривать меня.

Во время таких обследований я лежала на кровати, за ширмой, а регент расхаживал по комнате, досадуя:

– Неужели опять ничего?

– Пока да, - пожимал плечами лекарь, снимал перчатки и мыл руки.