Быть Вселенной в голове у каждого
Шрифт:
Остаток ночи провожу, раскручивая свой блог самым банальным (но действенным!) способом — спамом. Делаю это осторожно — если страницу заморозят, Андрей–первый меня не поймет.
Три часа утра. Пойду посплю, чтобы утром быть готовым ко всему.
Запись седьмая.
Дня через три Аня вдруг заболела. Теперь Андрей на всех уроках сидел Вконтакте с телефона и забрасывал ее сообщениями, а я «стоял на шухере» и отвечал на вопросы учителей. Двух рук нам явно мало: когда задают что–нибудь письменное, Андрею–первому приходится обходиться одной правой рукой (он тоже левша!), что неудобно, а мне
Андрей держится молодцом. Может быть, реакция наступит потом, а может, у меня была другая ситуация. Еще бы, Марину я почти сразу начал презирать: у нее был совершенно другой взгляд на жизнь, потому что она была из «золотой молодежи» и достаточно легкомысленной. О Вике и говорить не приходится. Моя первая любовь была очень похожа на Аню, но я не смог набраться смелости. Хотя о ней я уже упоминал.
Саша дразнит нас Юлием Цезарем. К счастью, он не смотрит, что Андрей пишет (Андрей, может быть, и доверился бы ему, я — увы, нет), а я вполне могу поддерживать разговор и параллельно делать классную работу. Да уж, теперь Андрей представляет собой иллюстрацию к рассказу Вербера про человека, левая рука которого жила своей жизнью. Не уверен, что Андрей–первый читал этот рассказ. Оно и к лучшему, может быть.
— Андрей, а что ты можешь сказать про госпожу Простакову?
«Недоросля» я дома читал, поэтому сказать могу. Андрей–первый продолжает писать сообщения. Хорошо, что здесь не заведено вставать, когда отвечаешь!
Запись восьмая.
Андрей ухитрился заболеть… ветрянкой. Невероятно, но он до сих пор ей не переболел. Ну и ладно, моему папе вообще под пятьдесят было, когда он от меня заразился. Я тогда был ма–аленький — лет шесть. Как быстро время летит!
Я, как переболевший, остался «на ногах», и получился какой–то парадокс. Сначала на мне стали выскакивать классические болячки (я отсыпался, Андрей–младший бодрствовал), потом они исчезли (я проснулся, Андрей–младший заснул), и я старался больше не давать им появляться. Мне это почти удалось.
Было весело: около недели Андрей–младший «сидел в тени», отсыпался и жаловался на чесотку во всех местах, а я бодрствовал, успокаивал его, учился, разговаривал с родителями и старался, чтобы никто ничего не заподозрил.
Выяснилось, что, хотя тело в принципе отсыпается, когда спит кто–нибудь один, мозгу тоже надо отдыхать. У меня к концу недели начались «глюки»: я путался в таблице умножения и мог запросто начать распевать какую–нибудь песню прямо на уроке. Так что, как только Андрей–младший перестал мысленно чесаться, я отрубился. Как потом выяснилось, дня на три. Андрей в это время ходил слегка слабый и постоянно жаловался на недосып, но молодой здоровый организм взял свое, и, когда я наконец проснулся (дело было на уроке физики), я обнаружил, что Андрей как ни в чем ни бывало пишет конспект урока и параллельно болтает с Сашей.
— Проснулся? — спросили меня. — Конспект перекладываю на тебя.
Я не противился. Я знал, что он это не со зла, и потом, физику я действительно лучше понимаю.
— Как там Аня? — спросил я.
— Она–то меня и заразила, представляешь! — поделился Андрей не очень–то довольным тоном. Аня не виновата!
Кстати, пока я отсыпался, у меня была очень интересная беседа с Админом. Он не только объяснил мне про парадокс, но и сообщил кое–что про наше с Андреем ближайшее будущее. Грустно… но интересно.
Запись девятая.
Прошел относительно спокойный и обычный месяц. Я все больше спал, делал уроки и вел блог (пятьдесят читателей, человек пять уже переходили по заветной ссылке), жизнь Андрея тоже разнообразием не блистала. Иногда Саша начинал философствовать на тему «Мы и они» или «Будущее страны» или что–нибудь в этом духе и явно хотел, чтобы Андрей поддержал беседу. Я был только рад (Андрей тут же самоустранялся). Заодно от цинизма лишнего лечился.
И вдруг, после такого долгого периода стабильности, среди ночи меня будят (я только–только закончил переговоры с компьютером и лег поспать) и вызывают на разговор:
— Андрей, надо поговорить.
— Что скажешь, тезка?
— Плохо на меня влияешь, однако.
— Ну, это с самого начала ясно было.
— Нет, я серьезно. После контакта с твоими мыслями у меня тоже всякая фигня лезет.
Блин! Не хватало только исполнения того, что сказал Админ! Хотя будущее изменить невозможно.
— Конкретнее?
— Начинает надоедать. Жизнь, общение с Сашей, плохая погода, бесперспективность общения с Аней.
— Не тупи, Андрей! Аня замечательная девочка, куда лучше тех, в кого не везло влюбляться мне! А погода скоро будет нормальная зимняя. Любишь на лыжах кататься, небось?
— Знаю. Все знаю. Ты тоже все это знал тогда… когда пришел ко мне.
— Ты чего, в другой мир на экскурсию хочешь?
— А можно? — Если бы я видел себя со стороны, я бы увидел счастье в детских… извини, Андрей… глазах.
— Только не насовсем. Тело–то пока общее. А так могу познакомить с человеком. — Вроде пока соблюдаю инструкции. Админ давал добро и даже объяснял, как Андрею наладить с ним ментальную связь. Ой, опять я мысли распаролил… Хотя так и лучше.
В общем, Андрей бессовестно заснул, пытаясь наладить контакт с Админом. Я к нему присоединился, мысленно желая ему удачи и скорого возвращения.
Запись первая.
В комнату вошла мама:
— Просыпайся, Андрей!
Странно, моя мама так не делает уже года четыре. Типа проспал — мое дело.
Как я мог забыть, что «моя» мама больше не моя, а может и не мама вовсе! Ой, а где Андрей–младший? Андре–е–ей! Подъем!
Вспомнил. Все вспомнил. Андрей–младший сейчас на экскурсии в другом мире, вернется через месяц, а проспал я потому, что по привычке ночью сидел за компьютером.
Теперь мне месяц придется быть обычным человеком, а не суперменом, да еще и разыгрывать из себя другого человека, да так, чтобы никто не понял, что это не он, а ты.
— Спасибо, что разбудила, мам! — Встаю, одеваюсь.
Первый промах, однако. Память Андрея–младшего сообщает, что обычно он в таких случаях накрывается подушкой и отбивается ногами. Извини, Андрей, не учел. Боюсь, тебя не устроит, что мама будет думать, что ты резко повзрослел. Хотя ты же меня не слышишь…
Мама, слегка удивившись, удалилась. День первый начался. Знаете, а я скучаю по Андрею–младшему. Он добрый, жизнерадостный и такой смешной, когда хочет казаться взрослым. И потом, я же совершенно другой, грубый и циничный. Слишком глубоко въелась защитная броня из той жизни. Как же я буду его изображать?