Бытие
Шрифт:
– Кажется, события опередили наши размышления. Мои источники сообщают, что сведения из отчета стали известны…
Он снял очки и посмотрел прямо на Бина.
– Похоже, мой юный друг Сянбин, вы в конце концов оказались правы.
Зовите меня Агарь.
Ради своей безопасности я связываюсь с вами по зашифрованному каналу, хотя этот (*) код репутации псевдонима подтвердит, что я надежный человек и честный свидетель, прошедший курсы визуального скептицизма и объективной правдивости в Женском университете Абу-Даби. Конечно, я не вижу никакого противоречия между этим и тем, что я добрая мусульманка.
Что приводит к моему свидетельству. Ибо сегодня рано утром я стояла на святом месте в Мекке, полная благодарности за милостивое распоряжение Второму Калифу, который мудро, щедро и вопреки упорному сопротивлению предоставил женщинам-паломницам равные права в совершении хаджа.
Эта благословенная милость тем больше, что я теперь живу изгнанницей, под вымышленным именем. (Несомненно, некоторые свяжут этот псевдоним с некоей беженкой, которую преследовали пусть не государство или закон, но не менее могучие силы. Подобно настоящей Агари и я не без защитников, да будут благословенны их имена. Более того, я буду уже далеко, когда это отложенное сообщение достигнет адресата, точно тяжелый камень, всколыхнувший темные воды Всемирной сети.)
Конечно, сейчас есть другие отчеты и слухи о том, что произошло несколько часов назад, перед самым рассветом, у Священной Каабы. Но я тем не менее представлю свое свидетельство.
Я только начала свой третий из семи таваф вокруг внутреннего двора Великой Мечети, молясь, как молилась когда-то Агарь, прося об облегчении и помощи в изгнании, когда с востока ударил ветер из пустыни, пролетел над крышами Бир-Замзама, словно предвещая восход солнца. Этот ветер шевельнул черное покрывало-кисму – честь и защиту святилища, построенного на том месте, где Адам стал первым человеком, положившим камень на камень и тем начавшим эру человека-Строителя. На том самом месте, где Абрахам и Исмаил, сын той первой Агари, починили фундамент и освятили это место во имя Аллаха.
Так силен был этот порыв, что многие паломники опустились на колени или вынуждены были присесть, и перед нами, стоявшими дальше, открылся прекрасный вид на восточный угол Каабы, где сам пророк Мухаммед – да благословенно будет имя его! – своими руками положил в стену знаменитый Черный камень.
Тот самый Черный камень, который упал, чтобы показать Адаму и Еве, где впервые принести жертву и пасть ниц пред святым именем.
Для неверующих или для модернистов, которые полагают, будто Слово могут толковать обычные люди, очевидное объяснение таково: Черный камень – это метеорит, испугавший и ошеломивший примитивных людей в те времена, когда племена устанавливали фетиши, или так называемые священные камни, по всему этому пустынному полуострову. Более того, многие посвященные мусульманские ученые считают, что это может быть просто камень – достойный уважения, потому что его однажды поцеловал пророк, но не более того.
Но тогда как эти люди объяснят достойные доверия и надежные свидетельства того, что когда-то камень был чистым и ослепительно белым? Только тем, что камень за многие столетия поглотил все грехи и оттого стал красновато-черным?
А как эти скептики объяснят чудо, свидетельницей которого я стала, которое увидела воочию? Когда благословенный камень засветился собственным светом! Свет шел изнутри, разгоняя предрассветные сумерки.
На краткий миг это свечение омыло паломников, хотя большинство из них этого не заметили, потому что уже пали ниц на землю. Но многие видели и пятились, спотыкаясь, или воздевая руки, или в удивлении и благоговении хватались за голову.
Это длилось всего несколько мгновений. Потом свечение мгновенно погасло. Камень снова поблек, стал почти черным. Но я свидетель: несколько мест на нем продолжало мягко светиться, особенно под лучами восходящего солнца.
А что же мы, бедные паломники, которые стояли, согнувшись или коленопреклоненные, потрясенные и удивленные? Испуганное молчание сменили стоны и крики, лихорадочные шахады, провозглашающие величие Бога и его пророка.
И только спустя много минут, охваченная ужасом и радостью, я услышала множество голосов: мы поворачивались друг к другу, рассказывали, сопоставляли увиденное.
Я услышала, как многие со страхом произносили: «Демоны!»
Несколько голосов с удивлением, смешанным с тревогой, говорили о «джиннах».
Многие, слышавшие о недавних событиях, бормотали о «чужаках» – существах, которые проснулись в собственном небесном камне в Америке.
Но гораздо чаще (и скоро перекрыв все остальное) возникало единое толкование того, что в кратком священном сиянии видели несколько сот женщин.
Ангелы.
42
Цель
После душа и еды Хакер почувствовал себя лучше. Он даже вздремнул, держа в руке джоймейкер, чтобы через два часа проснуться от сигнала. А когда проснулся, зрение у него стало намного острее, а руки не казались одетыми в стеганые кухонные рукавицы.
И хорошо, потому что за этим последовало несколько часов работы в главной подводной лаборатории: он сидел за лабораторным столом и подгонял кабель, передававший звуковые сигналы на имплантат в его челюсти, – именно эту цепь он использовал на борту злополучной ракеты, приспосабливая ее к старым микрофонам.
Папа гордился бы мной. И мама тоже. Возможно, я был слишком настойчив и потворствовал своим желаниям, но никогда не был лицемером! И понимал технику, которой пользовался. И мои люди знают, что я умею держать паяльник.
Через открытую дверь он посмотрел на бассейн, в котором племя занялось игрой в водное поло; перегоняя мяч от одних ворот к другим, они перекрикивались и вели счет хриплыми сонарными щелчками. Такого поведения не встретишь среди их диких сородичей.
Хакер думал о переменах «возвышения», которые наблюдал. Передаются ли они из поколения в поколение? Может ли этот новый геном распространиться среди диких дельфинов? И если так, то, может, проект достиг успеха, о котором и не мечтали его основатели? И хулители?
Что, если возобновить работу, завершив начатое здесь? Обогатит ли это нашу жизнь и, скажем, позволит ли спорить о философии с интеллектуалами-дельфинами? Или сотрудничать в работе и игре с умными шимпанзе? Если другие виды научатся говорить и создавать новые вещи, будут ли с ними обращаться как с равными, как с братьями по цивилизации, или возникнет дискриминация?
Хакер вспомнил некоторые классические произведения литературы, книги Г. Дж. Уэллса, Пьера Буля и Кордвайнера Смита, в которых рассматривалась эта концепция, но всегда в понятиях рабства. Во всех случаях – а также в изобилующих клише кинофильмах – автор и режиссер показывали, как жестокие хозяева-люди получали по заслугам. Простая мораль, которая всегда казалась ему историей скорее не о высокомерии, а о наказании плохих родителей.
Но что, если «возвышение» производится с благими намерениями, без следа жестокости и угнетения? Если оно производится из любопытства, из стремления к разнообразию и даже сочувствия? Неужели и в таком случае неизбежны ужасные ошибки и непредвиденные последствия? Некоторые критики, вероятно, правы. Для людей такая попытка – все равно что сироте-подростку пытаться воспитать дикаренка.
Достаточно ли мы хороши? Достаточно ли умны? Заслуживаем ли такой власти?
Не такие вопросы задавал себе Хакер еще с месяц назад. Ему казалось, что опыт жизни в море изменил его.
В то же время он понимал: сами такие вопросы – уже ответ.
Может, это действует в обе стороны? Говорят, растешь, только когда помогаешь другим.
Отец, вероятно, назвал бы это «романтическим вздором». Но Хакер нисколько не сомневался, что Лейси так не считала бы. Ему вдруг больше всего на свете захотелось поговорить с ней.
ГОТОВО.
Это слово вспыхнуло на маленьком экране, и Хакера охватило облегчение. Подводный кабель, связывавший этот дом с Сетью, не только цел: постоянная пульсация джоймейкера помогла восстановить связь. И теперь ему нужно только попросить связать его с матерью. Если его голосовой отпечаток изменился так сильно, что это вызовет трудности с оплатой, что ж, она попросит кого-нибудь из своих помощников заняться проблемой с ее стороны.
Однако в последний момент Хакер снова пересмотрел приоритеты.
Скоро позвоню Лейси. Она, наверно, ужасно тревожится. Но еще несколько минут погоды не сделают.
Вначале другие срочные дела.
Он хотел позвонить своим менеджеру и торговому представителю – прежде чем те объявят его мертвым и начнут ликвидацию его коммерческой империи, – но потом Хакер остановился. Даже это значит поступать не в том порядке.
Он оглянулся на зал, где видны были всплески в бассейне и иногда в воздух взвивались серые фигуры. Племя. Друзья, которые спасли ему жизнь.
Хакер подождал еще пару секунд, потом набрал частный код своего поверенного в надежде дозвониться до нее, несмотря на отсутствие голосовой идентификации.
После долгих звонков Глория Харрингтон ответила, но вначале казалась резкой и чем-то занятой.
Какого дьявола? Кто это? Я могу позвонить вам позже? Сейчас весь мир смотрит ТВ.
Он удивленно заморгал, услышав такой не вяжущийся с обстоятельствами ответ. Весь мир что? Хакер потер челюсть: вдруг имплантат неисправен. Сосредоточившись, Хакер заговорил вслух. И хотя сам не мог уловить звуковые колебания в воздухе, чувствовал, как резонирует гортань и как рот формирует звуки.
– Глория…
Это линия для поиска и спасения. Так что если вы не…
– Глория… – Он говорил тщательно, словно восстанавливая забытые навыки. – Можешь отозвать спасателей… Это я, Хакер Сандер.
Наступила долгая пауза. Потом вопль, резонанс от которого загудел в его черепной коробке.
Хакер? Это правда ты?
Он успел произнести еще всего два слова, и крик возобновился и довольно долго не стихал. Глория продолжала испускать радостные вскрики – созывала других, собиравшихся вокруг, и все это перемежалось всхлипами. «Это чертовски важнее, чем проклятые чужаки!» – орала она.