Бывшая Москва

Вагнер Лара

Своих книг в квартире Скворцовых почти не осталось, хотя в свое время их было много. Завалялось только несколько потрепанных детских сказок без обложек, неизвестно какого года издания. Вскоре после ареста Сергея мать однажды вечером собрала сохранившиеся в доме старые книги, завязала в узел и отнесла на помойку. Там их, скорее всего, сразу разобрали на растопку. Вместе с книгами тогда сгинула монография профессора Скворцова и его же дневник в толстой общей тетрадке. Машин отец обнаружил пропажу лишь через несколько месяцев, когда зачем-то заглянул в шкаф в дальнем закутке коридора. Исчезновение монографии и особенно дневника прадеда, чуть ли не единственной памяти о нем, стало неприятным сюрпризом. Но устраивать

скандал по этому поводу было бесполезно, тем более, перед семьей маячили гораздо более насущные невзгоды.

Маша раскрыла книгу и прочитала первые строчки. С самого начала возник вопрос: где происходит действие? «Москва», «Патриаршие пруды» – что это? Какие-то древние секторы Города? Давно ведь это было… Или «Москва» – навсегда сгинувший после Атаки городок? А может, целая страна? Но причем здесь пруды? Дальше местность иногда называлась просто «Патриаршие» безо всяких упоминаний о прудах…

Двое мужчин, разгуливавших по Патриаршим, никакой симпатии не вызывали. Нудные они были какие-то и противные… Разговоры тоже вели невразумительные. Но потом на скамейку присел таинственный незнакомец с разноцветными глазами, и сюжет поглотил читательницу, хотя непонятных слов становилось все больше и больше. Маша барахталась в них, возвращалась на предыдущие страницы. Местами повествование становилось вполне доступным, и казалось, что люди из книжки вот-вот заговорят вслух… Причем не друг с другом, а непосредственно с ней… Она опомнилась только глубокой ночью, когда фонарик начал устало мигать. А ведь надо было еще выспаться и встать вовремя, чтобы завтра, вернее, уже сегодня выйти в смену, которая на этот раз начиналась с утра. График у Маши был плавающий, и она всегда боялась перепутать и пропустить смену. Такой промах мог иметь печальные последствия.

Положила книжку на тумбочку, выключила фонарик. Остаток ночи снился темный Патриарший сектор, где асфальт покрывали узоры из оранжевых кругов и пестрых треугольников. По широкой дороге, окаймленной стволами засохших деревьев, медленно и величаво шел Лидер в кроваво-красном костюме. Лидер передвигался под руку с загадочным незнакомцем, имя которого начиналось на букву В. Незнакомец был весь в черном, только берет, надвинутый на правое ухо, переливался всеми цветами радуги. Радугу Маша, разумеется, никогда не видела, но знала, что она слегка напоминает лужу, в которую попал бензин. За корявыми стволами мелькал огромный кот. Потом заскрежетало, задымило, засвистало… Промчался шумный паробус, поскользнулся на повороте, выпустил белое облако пара и увез с собой Лидера. Оставшиеся на разрисованном асфальте кот и незнакомец свернули в сторону и поднялись на крыльцо двухэтажного старого здания. «Как они туда попали? – удивилась Маша. – Ведь дом, где живут друзья Яна, находится в Околотюремном секторе… Сплошные загадки».

И тут пришлось открыть глаза. Будильник надрывался на тумбочке рядом, начинался новый день. Как же не хотелось отправляться в душный цех с неугомонным конвейером… Целые сутки с небольшими перерывами на еду, которую, откровенно говоря, и едой-то не назовешь.

Хотя вроде бы намечалось общее собрание. Значит, рабочий день сокращался часа на полтора-два. Можно было отлично отдохнуть и даже выспаться. По примеру многих приятельниц Маша научилась дремать с открытыми глазами на подобных мероприятиях. Впрочем, вместо всей этой ерунды больше хотелось вспоминать о том, что они с Яном договорились снова встретиться.

В комнату заглянул отец.

– Вставай, а то опоздаешь.

– Я сейчас…

Он заметил книгу, взял, пролистал.

– Откуда это у тебя?

– Наташа дала почитать.

– Помню, когда-то читал этот роман. Поразительно, что его не запретили. Наверно, у них просто руки до всего не доходят.

Глава 9

Конвейер

снова протяжно поскрипывал, снова время от времени ломался. Однако нынче выпал совершенно необычный заказ, что вносило какое-то разнообразие в вялое течение дня. Небольшие квадратные плитки – просто синие и зеленые, а еще васильковые, бирюзовые, сапфировые, ультрамариновые, изумрудные, травяные, оливковые… иногда попадались лиловые и фиолетовые. Названия эти сохранились в Машиной памяти еще со школы, где преподаватель черчения, седой добродушный чудак, зачем-то учил различать оттенки цветов. Плитки были гладкие и ровные, на некоторых просматривались разводы, появившиеся явно не из-за плохого исходного материала. Очевидно, так и задумывалось. Похожие разводы можно было заметить на древних лестницах, фундаментах, остатках постаментов в центре Города. Только старые камни были грязными, потертыми и словно полинявшими. А эти новенькие пластиковые плитки казались очень яркими. Наверняка краситель использовался самый что ни на есть качественный.

– Внимательней, не пропускайте брак, – время от времени покрикивал мастер, который с самого утра выбрался из своей каморки в углу цеха, где обычно проводил большую часть смены. – Очень ответственный заказ!

Однако брака практически не было. Работницы аккуратно вынимали плитки из форм, до блеска протирали поверхность тряпками, укладывали в картонные коробки.

– Такая красота, – тихонько сказала Маша Наташке, которая стояла с ней рядом.

– Это для рабочего дворца Лидера. Бассейн будут облицовывать, – прошептала в ответ та.

– Откуда ты знаешь?

– Говорят… Слушай, ты видела Ладу?

– Это которая в прошлом месяце ребенка родила?

– Вон она, с той стороны стоит.

Маша прищурилась и разглядела в бледном, чуть мерцавшем свете высокую девушку, не поднимавшую взгляд от конвейера. Лада работала очень сосредоточенно и, казалось, ничего не замечала вокруг.

– А почему она на работу вышла? Ей же вроде можно еще недели три дома сидеть с ребенком.

– Понятия не имею. Подойдем к ней в перерыв? Интересно ведь, что да как…

История Лады и правда могла бы заинтересовать многих ее товарок. Мужа у Лады не было, беременность свою она скрывала долго, почти до последнего момента, рожать отправилась, так никому не сказав ни слова. Кто был отцом ребенка: кто-то из фабричных или некий неизвестный любовник? Целую неделю после ее исчезновения любопытные шептались и выдвигали разнообразные предположения. Появление ребенка у одинокой матери властями особо жестко не осуждалось, но и не поощрялось, разумеется. Вокруг нее обычно образовывался вакуум, и мало кто из знакомых решался с такой женщиной общаться. Хотя бывали исключения.

Подружки подошли к Ладе, которая во время перерыва сидела в стороне от остальных, все так же опустив голову.

– Привет! Неужели соскучилась по работе?

– А, привет. Куда же от нее денешься…

– Ты ведь родила, правду говорили?

– Ну да. Мальчика.

– А он хорошенький?

– С кем ты его оставила?

Лада равнодушно окинула девушек своими большими, темными, но сейчас какими-то пустыми глазами.

– Да, хорошенький. Он сейчас в больнице, что-то не так с ним…

– И ты его отдала?

– Думаешь, у меня кто-то спрашивал разрешения?

– Я бы ни за что не отдала, – уверенно заявила Наташка. – Ну, если только болезнь очень серьезная. Страшно в больницу отправлять такого маленького.

– Ничего страшного, – возразила Маша. – У меня мама в больнице работала. Там всем хорошо помогают.

Лада оглянулась и сказала совсем тихо.

– Нет уже никакого ребенка, девочки. Умер в больнице на следующий день, как его туда забрали. Там же и кремировали. Они сказали: он бы все равно рос отсталым… Может, и отсталым, но он живой был, и шевелился, и грудь сосал… А на следующий день – всё.