Бывшая под елку
Шрифт:
— Стой! — останавливает меня Сашин крик.
Я непонимающе смотрю на нее, а потом опускаю взгляд себе под ноги и обвожу им всю гостиную.
Твою мать! Вокруг полно осколков!
Вчера, не считая мебели, я расколотил весь бар, за исключением одной бутылки, которую благополучно выпил. А может, и не одной…
Около Саши стоит большой мусорный мешок, уже заполненный наполовину. Какого черта? Она что, убиралась тут, пока я пьяный спал? Да на ее месте нужно было вылить на меня ведро воды, а не наводить порядок. Хочется провалиться сквозь землю.
Молча, злясь на себя, пододвигаю к себе ногой свои ботинки, обуваюсь и все же встаю. Голова ужасно болит и немного кружится, но это не имеет значения — сейчас нужно вытащить осколок из пальца Саши и увести ее от всего этого беспорядка от греха подальше.
Я надвигаюсь на нее, и она подскакивает на ноги, продолжая сжимать свой палец.
— Тимур, что ты…
Но она не успевает договорить, потому что я подхватываю ее на руки и направляюсь на кухню. И в этот момент мне плевать на похмелье, потому что Сашин цветочный аромат наполняет мои легкие и словно возвращает меня к жизни.
— Белов, отпусти! — просит она, но сама только сильнее обхватывает мою шею, будто боится, что я ее уроню. Глупенькая.
Игнорируя ее просьбу, захожу на кухню и усаживаю Сашу прямо на стойку.
— Не смей слезать, — говорю ей серьезно, глядя в глаза, а потом отхожу к дальнему шкафчику, где храню аптечку.
Наливаю сначала себе стакан воды и кидаю в него таблетку аспирина, и, пока она растворяется, подхожу к Саше с аптечкой.
— Тимур, не выдумывай, я сама могу, это всего лишь небольшой порез. — Саша пытается отобрать у меня перекись, но я кидаю на нее упрямый взгляд, и она сдается.
Порез и правда небольшой, но мне нужно чем-то занять руки и собраться с мыслями. Да и чувство вины хоть как-то приглушить.
Но еще больше мне хочется просто касаться Саши.
Она вздрагивает, когда на рану попадает перекись, и я наклоняюсь и дую на палец не разрывая зрительного контакта с Сашей. Мы так и замираем, глядя друг на друга. Она выглядит немного растерянной, мы, наверное, оба сейчас такие. Странные. Робкие. Но, несмотря ни на что, нуждающиеся в друг друге. В груди шевелится какое-то родное и щемящее чувство тоски, когда она позволяет своим глазам расцвести нежностью.
Нежность порождает нежность. Думаю, это впервые за долгое время, когда мы находимся с ней на одной волне. Исчезла настороженность и появилось какое-то спокойствие. Что изменилось? Теперь я понимаю еще меньше, а головная боль нисколько не облегчает ситуацию.
Все еще не зная, что сказать, молча заканчиваю обрабатывать палец, клею пластырь и убираю аптечку, после чего залпом выпиваю аспирин.
На Сашу стараюсь не смотреть, боясь, что повернусь сейчас, а передо мной снова окажется та, чужая… отстраненная Саша, которая вышла за мою дверь вслед за своим слюнтяем. И ведь реально слюнтяй, и реально Игогоша.
Ни разу его до этого не видел, но мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что такой, как он, не сможет сделать Сашу счастливой. И тем более мою дочь. По крайней мере, я могу делать такие выводы хотя бы по тому, что за столько времени этот недоносок даже не смог вывести их отношения на серьезный уровень. Что априори должно быть превыше всего, потому что он брал женщину с ребенком, а не куклу для разовых свиданий. Саша безусловно достойна лучшего. В какой-то степени и я ее не достоин, потому что слишком долго был слеп к ней и потребностям, которые, к сожалению, она так и не научилась озвучивать. Однако, думаю, сейчас у нас появился шанс не только осознать свои ошибки, но и поработать над ними. Вдвоем.
Саша ведь поэтому здесь? Она готова дать нам шанс? Или я чего-то не понимаю? И где Женя? Тоже здесь, или Саша оставила нашу дочь с этим?..
Внутри закипает злость, и я решительно поворачиваюсь:
— А где Женя? — хмурю брови. — И почему ты здесь?
— Женя с Линой. — Саша соскакивает со стойки и медленно подходит ко мне, словно боится спугнуть. — А я приехала поговорить.
С Линой. Отлично. Облегчение надувается в груди, готовое вот-вот лопнуть, но я сдерживаю этот порыв.
— Это… — я прочищаю горло и сжимаю ладонью заднюю часть шеи. — Просто неожиданно после нашего последнего разговора. Ты, кажется, все предельно ясно дала понять, — вырывается из меня шпилька, и я тут же жалею о сказанном, потому что боюсь все испортить.
Идиот.
Смотрю прямо и сжимаю зубы, пытаясь совладать с эмоциями, которые, видимо, с похмелья совсем одичали. Особенно когда я на какой-то хрен разрешаю себе погрузиться воспоминаниями в тот вечер и одиночество, которое грозило поглотить меня живьем.
Но Сашу не пугает мой тон, она шагает, берет меня за руку и заглядывает в глаза, пытаясь быть искренней.
— Нет, в прошлый раз я сама еще не понимала, что чувствую. Точнее, не хотела понимать. Мне нужно было время, чтобы разобраться в себе. Хотя бы немного. И, к сожалению, для этого мне необходимо было уехать от тебя.
Сердце сбивается с ритма, и в груди загорается маленькая искра надежды, но я не даю ей разгореться, чтобы снова не обмануться.
— Что ты имеешь в виду?
Саша тяжело вздыхает и на несколько мгновений отводит взгляд, при этом не отпуская мою руку, но потом, будто решившись, поворачивается обратно ко мне:
— Я имею в виду, что больше не намерена прятаться от своих чувств и бояться последствий. Я больше не позволю страхам решать за меня. — На ее губах появляется теплая улыбка. — И тебе я тоже не позволю больше уходить с головой в работу и забывать о нас. По крайней мере, если я буду чувствовать, что ты снова отдаляешься, то скажу тебе об этом прямо.
— Значит ли это, что ты хочешь дать нам шанс?
Я хочу услышать это от нее.
Саша царапает нижнюю губу зубами, но в конце концов кивает, выдыхая тихое: