Бывшая под елку
Шрифт:
Да уж. В этом подруге точно не позавидуешь.
Выпустив из легких воздух, падаю на спину.
Вот почему наутро после какого-нибудь пиздеца чувствуешь себя еще паршивее? Мне бы не следовало думать за вчера и не гонять унылые мысли по кругу, но я ничего не могу с собой поделать. Утро не стало мудренее. И проблемы не испарились в воздухе, как вчерашние слезы, которые я в конце концов не смогла сдержать, когда в сердцах призналась подруге, что все еще люблю Белова.
Боже… Я прикрываю глаза и медленно мотаю головой, списывая
Домофон оживает противной серенадой, и следом я слышу раздраженное рычание подруги. Я едва поднимаюсь на ноги, как она стрелой влетает в комнату и бросается к своим вещам.
— Лина, смирись. Тебе придется потерпеть его общество, — ворчу я, шаркая ногами к входной двери, чтобы открыть домофон. — Хочешь, я вызову такси? Во сколько ты обещала Косте вернуться?
— Неважно, мне просто нужно вернуться домой как можно скорее, — выдыхает она сдавленно и выпрямляется, натягивая узкие джинсы на бедра. — Если не сложно, помоги найти телефон, и, если милосердие существует на свете, я спущусь по лестнице раньше, чем Лавров поднимется на твой этаж.
Я подхожу и опираюсь плечом о дверной косяк.
— Я все понять не могу, за что ты так его ненавидишь?
— Я не ненавижу, Саш. — Она натягивает свитер и выпускает из-под ворота копну волос. — Просто этот человек рожден, чтобы меня бесить. Но тороплюсь я и правда, потому что не хочу проблем с мужем.
— Ты не думала с ним развестись?
Подруга бросает на меня странный взгляд и принимается искать телефон. Ее движения в противовес только что возникшей панике становятся до того спокойными и размеренными, что я подозрительно прищуриваюсь, насторожившись:
— Ты ведь ничего от меня не скрываешь?
— Нашла, господи, — пыхтит она, вылезая из-под кровати. — Отлично, он еще и сел.
Лина игнорирует мой вопрос и, взяв сумочку с тумбы, бросает туда телефон, но все-таки останавливается рядом, чтобы безучастно посмотреть мне в глаза и произнести пугающе спокойным тоном:
— Когда-нибудь я стану достаточно храброй и уйду от него, и тогда все будет хорошо.
После чего она обходит меня и быстро натягивает сапоги, затем короткую дубленку, наспех обматываясь шарфом.
Я подхожу к ней, обняв себя руками и чувствуя теперь вину, что из-за меня у нее будут проблемы.
— Хочешь, я поговорю с ним и все объясню?
Лина печально мотает головой и откидывает волосы назад, прежде чем чмокнуть меня в щеку.
— Не говори глупостей. Это только разозлит его. Я справлюсь. Не впервой.
На мгновение мы обе замолкаем, а потом я первая обнимаю ее и шепчу с искренней благодарностью:
— Спасибо, что приехала. Без тебя я бы не справилась.
— Поэтому и приехала.
Лина напоследок сжимает меня крепче, а потом отстраняется и произносит мягким
— Прекращай давай копаться в себе. Собирайся и езжай к Тимуру. Новый год — время чудес. Может, ваше чудо только должно свершиться?
В этот момент раздается стук в дверь, и я с замиранием сердца смотрю на Лину, которая запрокидывает голову, показывая пальцами «все окей».
Втянув носом воздух, я шагаю и открываю дверь, сначала встречаюсь взглядом с Денисом, который салютует мне, а потом опускаю глаза на дочку, которая стоит заплаканная и с надутыми губами, упрямо глядя перед собой.
Денис подталкивает дочку в квартиру, чтобы закрыть за собой дверь. Женька шмыгает носом и снова отводит взгляд в сторону.
Вздохнув, я опускаюсь на корточки и хочу взять дочку за руки, но она убирает их за спину.
— Ты обещала мне, что мы встретим Новый год вместе. — Она поднимает на меня стеклянные от слез глаза. — А теперь папа отправил меня домой. И все из-за тебя.
Я открываю рот, растерявшись от обвинения дочери, и сглатываю, только болезненный ком все равно нарастает в горле.
Но на помощь приходит подруга, и мне удается скрыть подступающие слезы.
Прочищаю горло и поднимаюсь на ноги, уступая место Лине, которая присаживается перед Женей.
— Привет, Морковка, — Лина старается говорить с весельем в голосе, но вчерашние посиделки не прошли бесследно, и я вижу, с каким трудом ей это дается. Особенно в присутствии Лаврова. — Я просто ужасная крестная. — Она треплет дочку за шарф. — Я не знала, что ты приедешь, и не взяла с собой вкусняшек.
— Я не хочу вкусняшек, — бубнит дочка. — Я хочу к папе.
— Э-э-эй. — Лина подцепляет Женю за подбородок, чтобы та посмотрела на нее, но Женька вырывается и убегает в комнату, крича в сердцах: «Отстаньте от меня все!»
Раздается хлопок дверью, и, мне кажется, мы все вздрагиваем.
Наступает неловкая пауза, и подруга немного рассеянно поднимается на ноги, наконец встречаясь взглядом с Лавровым.
— Ты можешь реабилитироваться, — Лавров кивает ей в сторону детской комнаты, — а мы пока пообщаемся с виновницей моего сорванного утреннего сна. — И бросает взгляд на меня, давая понять, что без разговора никуда не уйдет.
Я смотрю на Лину, которая едва сдерживается от желания съязвить в ответ, но, судя по всему, решает, что обстановка не предполагает к этому, и разворачивается, чтобы пойти к своей крестнице.
— Нет, Лин, — я ловлю ее за руку, останавливая, — езжай. Я сама справлюсь.
Она осторожно убирает мою руку.
— Думаешь, я смогу уехать, когда моя Морковка в слезах?
— Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы с…
— Нет никаких проблем! — выпаливает она, не позволяя мне договорить. — А теперь будь так любезна, пока я буду с твоей дочерью, поговори с ним, а потом не забудь почистить квартиру от его отвратительной энергетики и этой ужасно безвкусной туалетной воды.