Бывшие. Мой секрет
Шрифт:
Мило…
— Пробуешь деревенский стиль? Это смена концепции или…? — вопрос я не заканчиваю.
— Это попытка поговорить в непринужденной обстановке.
— Ты заманил меня сюда обманом. Так себе попытка в непринужденность, — скрещиваю руки на груди.
— Готов искупить вину и разделить с тобой трапезу. Это подвиг для меня, ты знаешь.
Перевожу взгляд на импровизированный стол — на нем веерами разложены упаковки с разными видами и вариациями сушеной и вяленой рыбы. Полный ассортимент
Хочу-хочу-хочу!
Я обожаю вяленую рыбу в любом виде, это одно из любимых моих лакомств с детства, и Кирилл, конечно, об этом знает. И хоть сам он относится к такой еде с брезгливостью, ему неприятен даже запах, ради меня он был готов потерпеть. Иногда.
Но чтобы пробовать самому… Это поступок.
Или подкуп.
Еще раз оглядываю стол — пара запотевших бутылок венчает натюрморт.
— Это что, пиво?
— Безалкогольное! — деланно возмущенно. — Так что, ты готова раскурить со мной воблу мира?
Глава 35. Вобла мира
Тревожный колокольчик во мне все еще истошно вопит. Точнее, колокольчиков этих во мне сейчас не меньше тысячи и все они звонят, надрываются, стараются предостеречь от неверного ответа.
Но стараются зря — я уже решила.
Да и какой из ответов неверный, не знаю даже я сама. Где уж там каким-то колокольчикам…
— Я готова, — говорю медленно, с паузами, и внимательно слежу за его реакцией. — Съесть воблу и поговорить о мире.
Его стальные глаза, на миг вспыхнув, тут же гаснут. Я не успеваю поймать и расшифровать их эмоцию.
Радость?
Удовлетворение?
Торжество, что попалась в ловушку?..
Но дергаться уже поздно. Если попалась, с крючка не соскочить.
"Даже если это ловушка, это нужно мне самой", убеждаю себя. "Это мой шанс убедить его отменить или хотя бы смягчить свой ультиматум. Мой шанс сохранить мир в моем мире… Я должна попытаться".
— Это все, о чем я прошу.
Кирилл опускается на один из ковриков, на морду добродушного льва, мне остается розовощекий медведь с бантиком и закрытыми глазками.
Любопытный выбор…
Но развить мысль мне не удается — вздрагиваю от громкого хлопка. Это Кир, резко дергая в разные стороны, открывает запаянный пакет со стружкой кальмара, потом еще несколько, заполоняя зал их соленым ароматом. Ставит упаковки передо мной и решительно вытаскивает одного желтого полосатика из пачки.
Не могу сдержать улыбку и тоже сую руку в пакет. Там чипсы из горбуши. Перченые и хрустящие — ммм…
— Ты, явно, очень хочешь заключить этот мир, — замечаю, жуя.
— Он важен для меня не менее чем Перемирие Кассибиле, — голос серьезный и взгляд такой… пронзающий насквозь, как
Но он смягчает его улыбкой.
— Скорее уж, Версальский договор, — поддерживаю шуткой и демонстрирую, что из истории тоже кое-что помню.
— Почему Версальский?
Смотрю на него с недоумением, но он не притворяется, реально не улавливает связи. Что, Кошкина только нам толкает свои пространные речи о том, что у нее будет Дворец не хуже, чем у короля Солнце? Потемкина она от своих утопичных идей бережет? Не такая она и дура…
— Забей. Пусть будет Кассибиле.
Нет ничего более глупого и неловкого, чем объяснять незашедшую шутку.
Он пожимает плечами, типа "без проблем", и открывает бутылки.
— Сто лет я так не сидела, — признаюсь робко.
— Я тоже.
Какое-то время мы разговариваем ни о чем, увлеченно уничтожая нулевку и закуски. Не знаю как Кирилл, но я кайфую. И от угощения, и от того, что мы в кои-то веки не собачимся. Поэтому я не форсирую. Не спрашиваю ни о чем — хочу урвать эти пять минут покоя до того, как мы перейдем на серьезные темы и все испортим.
Что испортим, я не сомневаюсь — договориться нам будет трудно.
И оказываюсь не готова к этому, когда Кирилл, вытерев руки влажной салфеткой, придвигается ближе ко мне.
Торможу себя, чтобы не отшатнуться от него, как от чумного. И понимаю — режим прекращения огня закончился…
— Ева моя? — начинает сразу с главного.
Спрашивает тихо и с надеждой, приправленной уверенностью.
— Моя, — упрямо поджимаю губы и, отложив недоеденную соломку, все же сдвигаюсь чуть левее.
Я осознаю, да, что правда неизбежно настигнет меня и по-любому заставит рано или поздно признать ее вслух, но все равно отказываюсь делать это прямо сейчас. Оттягиваю момент.
Упрямо и глупо.
Но проблема в том, что это понимаю не только я.
— Зачем ты врёшь, Рит? Я ведь все равно узнаю.
— Я уже знаю, — добавляет он, не дождавшись моего ответа.
И звучит так уверенно, так… нагло, что меня подбрасывает.
— Ничего ты не знаешь! — выпаливаю. — Надеешься, предполагаешь, фантазируешь что-то, но не знаешь. И я не…
— Знаю, — не дает договорить. — У нее родинка, как у меня, и дата рождения сходится. Это факты, которые ты не можешь опровергнуть.
— Может, она недоношенная родилась? Не думал, что твоя математика может сбоить?
— Я был в клинике, Рита, — улыбается снисходительно.
— В Новосибе?! — мои глаза едва не выпадывают из орбит. — Ты летал в Новосибирск?
— Что тебя удивляет? Я бы и в Тимбукту полетел, если бы там была информация о моем ребенке.
— Если ты все уже знаешь, так чего ты хочешь от меня, Кирилл? — мой голос звенит.