Бывшие. Вдребезги сердца
Шрифт:
– Ну, я уже не помню, - лгу, желая того, чтобы он мне напомнил.
– А ты?
– Мой язык ласкал твою спину до углубления на пояснице, рядом с крошечной россыпью веснушек, потом, - Энди придвигается, проводит пятерней по моему предплечью, – я разворачивал тебя на спину и слизывал…
– Энди, - я забираюсь пальцами в его спутанные пряди. Он такой сонный и кажется, ранимым. – Мы же можем начать всё сначала? Те слова о дружбе…
– Нет, они были верными, Кани. Мы взяли друг от друга, что могли, пора идти своими путями.
–
Наши с Энди носы трутся самыми кончиками, и я не вижу в его глазах то, о чем он говорит. Нет безразличия, отвращения, ненависти. Он любит меня. Мужская рука обрывает все, что было сплетено в тонкую паутину. А точнее, упирается в мягкую поверхность и помогает телу, расширить горячее расстояние. Снова пропасть.
– Я никогда не предам Рону, и ты это знаешь.
– Но так нечестно…
– Нечестно было уходить от меня, ничего не объяснив.
– Я не могла и сейчас не могу, но поверь, это бы просто разбило тебе сердце.
– А сейчас, по-твоему, я цельный? Твою мать, Кани, ты до сих пор решаешь за меня!
– Прости, Энди, прости! – хватаю его за запястье, когда парень встает.
– Одевайся аккуратнее, твои коленки одно сплошное месиво, а потом, я отвезу вас с Ипо домой. И, - он останавливается у двери. – Там Рона на кухне, будь добра, веди себя, как бывшая подружка.
– Я тебя люблю.
Энди захлопывает за собой дверное полотно, и я ударяю десяток раз по подушке. Столько раз, сколько считаю тебя идиоткой. Я потеряла парня, который предназначен мне судьбой!
***
С моим появлением на кухне, на лице Ипо сияет улыбка. Рона распределяет вафли по тарелкам и приветствует меня бутылкой фруктового джема. Энди кружит возле нее с кувшином сока, что-то бормочет на ушко и она хихикает. Ипо взглядом просит меня выдохнуть и присесть на стул. Боль пронзает колени, но я размещаюсь меньше, чем за минуту.
– Кани, попробуешь мои вафли? – интересуется Рона и получает согласный кивок, раскалывающейся от мигрени головой.
– Ипо? – переключается на мою подругу и та также соглашается.
Вскоре, вафли, сок, ветчина и куча прочих продуктов, расставляются по столешнице и парочка со щенячьими улыбочками, рассаживается рядом с нами.
– Я привезла рации из участка. Круз раздает их всем. – Рона улыбается, пригвождая мой женский шарм к ледяному гневу. Почему она злится?
– Спасибо. Расскажешь, как пользоваться?
– Для всех жителей установлена одна волна, 112,5. Так что, ничего сложного.
– С раздражением бросает Суарес.
– Что еще сказал Круз? – теперь любопытствует Ипо.
– Вызывает Кани с Энди на допрос сегодня после полудня.
– Что? Серьезно? – я перестаю жевать ужасно сухие вафли с привкусом каленого железа.
– Да, блин, сегодня! – Рона отталкивает тарелку и даже Энди удивлен поведению
– Что стряслось, детка? – его взор сосредоточен на ней.
– Детка? Ты провел в ее спальне всю ночь, не дал Ипо обработать ее колени, и…
– Я падаю в обморок от вида крови. – Твердо заявляет Лалэ.
– Я не с тобой разговариваю. – Грубит Рона и Энди не выдерживает:
– Снизь тон, или услышишь, как я умею повышать голос.
– Малыш, - тут же мурлычет Рона. – Я просто не понимаю, почему ты так заботишься о бывшей девушке.
– Мы друзья. Помнишь, обсуждали это в библиотечном туалете? – я смотрю на Суарес, и ее глазки сужаются.
– Но это не дает тебе право, закрываться с моим парнем в комнате.
Так, я не стану подогревать ее ревность и выставлять себя безмозглой куртизанкой.
– Он всецело принадлежит тебе, будь спокойна.
Следующее, что я делаю, ковыляю обратно в комнату и прошу Ипо идти за мной. Подруга оставляет осиное гнездо и наедине, мы смеемся, как Рона бесится из-за нашего с Энди общения. Только даже ей неизвестно, сколько голодных кошек скребет мое сердце…
***
Участок на Палберри-авеню, оживлен и жужжит, как рой пчел. Я хромаю по фойе, с тяжелой рацией в нагрудном кармане джинсовки, что скрыта дождевиком. Вместо того чтобы везти нас с Ипо домой, мы забросили подругу на родительскую амбразуру и вернулись в город. Оба молчаливы и до чертиков напряжены. Круз замечает нас через стекло с открытыми жалюзи и зовет подойти. Энди придерживает меня за локоть и ведет в кабинет лейтенанта. Родители Анны сидят на диванчике и выглядят лет на двадцать старше своего возраста.
– Добрый день, – говорю я, и люди глядят на мои ноги, замотанные бинтами.
– Неудачная шутка, не обращайте внимания.
– Здравствуй, Кани. Энди, рад видеть тебя. Спасибо за то, что окружил Анну заботой.
Что? Я смотрю на высокого парня слева от себя и без остановки свожу и развожу брови.
– Я чего-то не знаю?
Энди хочет прекратить беседу о нем, но миссис Бушел, растягивается в улыбке.
– Если бы не он, палата Анны так и напоминала бы государственное учреждение. Он привез из нашего дома ее любимые игрушки, плед, рисунки в рамках.
– Ого, заслуживает уважения. – Я удивлена и в тоже время нет. Энди всегда скрывает свои рыцарские поступки, отчего, они кажутся еще более героическими и честными. Настоящий герой не кичится своими заслугами.
– Да, Энди наш ангел-хранитель. – Вздыхает Алана.
– Закончим на обмене любезностями, если вы еще не поняли, вы здесь для дачи показаний. Мы должны воссоздать день аварии и пару дней до нее. – вмешивается Круз, прикуривая очередную сигарету. Он и никотин едины.
– Что именно вас интересует? Я впервые увидела Анну на дороге в тот злополучный день. – Я утаиваю рассказ о находке дневника до лучших времен.