Бывшие. Я тебя отпускаю
Шрифт:
Около восьми вечера нахожу самый примитивный из всех возможных поводов — вижу ее зарядку от телефона и берусь отнести, пока дочь смотрит мультики.
Тихо стучу в дверь. Тишина. Никто не открывает. Черт его знает, что мной движет, но я опускаю ручку двери, и она на удивление поддается. Открываю дверь и прохожу внутрь. Надо бы напомнить Инге, что дом у нас хоть и спокойный, но все-таки не до такой степени, чтобы ложиться спать с незапертой дверью. Ступаю бесшумно и становлюсь свидетелем разговора:
—
Сашка классный пацаненок. Кусачий иногда, но он подросток — это вполне нормальное состояние для мальчика его возраста. Ловлю себя на мысли, что хотел бы себе такого же сына.
— З-зачем? — Инга явно нервничает.
— Стребуем с него алименты за тринадцать лет, — произносит возмущенно Алекс.
— Я думала, ты познакомиться хочешь, — ее голос дрожит, разговор ей не нравится.
— Да нахрен он мне нужен? Его не было в моей жизни столько лет, вот и пошел он.
Все это очень больно слышать. Я хоть и не его отец, но сожрал бы себя живьем, если бы сын так отзывался обо мне.
— Бабки у него возьмем, да и все. Сколько тебе одной тянуть?
— Не надо, Саш.
Я много думал о том, для чего Инге нужны были деньги. Далеко не сразу сообразил, что причина банальна. Нет тут никаких курортов или дорогих тачек. Ей элементарно нужны бабки на сына. На жизнь. На одежду.
У меня даже были мысли просто предложить ей деньги. Я был конченым уебком, когда уговорил на секс за бабло. Сейчас мне просто хочется ей помочь. Но я знаю, что она не возьмет. Оскорбится.
И мы снова пойдем по пути ненависти, а я так не хочу.
— Да брось, мам. Я знаю, что не нужен ему, — произносит как-то отчаянно сын Инги и вскрикивает: — Пошел он!
Как пощечина. И хоть я не его отец, но эти слова бьют очень больно.
Глава 27
Инга
Очередной день пережевал и выплюнул меня. А впереди еще открытие выставки. Я уже собрана, осталось вызвать такси и уехать, но у меня физическое отторжение этого события.
Саша, будто все чувствуя, садится рядом со мной и протягивает кружку с чаем:
— Ма, а Никита вроде неплохой мужик, да? — спрашивает неуверенно.
Внутри меня всю трясет.
Боже. Боже.
— Д-да, наверное…
Пауза.
— Мам, если ты захочешь с ним… ну… ты поняла… — краснеет, разговор ему явно тяжело дается.
— Поняла… — шепчу.
— Я не против, в общем, — произносит серьезно. — И маленький монстр прикольная.
Киваю слишком быстро. Снова замолкаем. Переводим взгляд на телевизор. Смотрим… что-то…
— Мам, давай найдем моего отца? — убивает меня одним вопросом.
— З-зачем? — господи, дай мне сил.
— Стребуем с него алименты за тринадцать
— Я думала, ты познакомиться хочешь.
— Да нахрен он мне нужен? — спрашивает возмущенно. — Его не было в моей жизни столько лет, вот и пошел он.
— Саша!
— Бабки у него возьмем, да и все. Сколько тебе одной тянуть?
— Не надо, Саш.
Сын фыркает и взъерошивает волосы. В этот момент он становится очень похож на своего отца.
— Да брось, мам. Я знаю, что не нужен ему, — произносит как-то отчаянно.
— Он…Он… — внутри будто кто-то пробку вставил, слова резко обрываются.
— Пошел он! — вскрикивает Алекс.
— Кхм…
Резко оборачиваемся с Сашкой. В дверях Никита… который явно все слышал…
Боже. Боже.
За секунду я загоняю себя в состояние панического приступа. Никита же стоит с нечитаемым выражением лица. Что именно он слышал? И какие выводы сделал? Ведь ранее тема отца Сашки никогда не поднималась.
Никита зависает при виде меня.
На мне черные брюки, которые так тесно облегают бедра, что виден каждый изгиб. Возле колен брюки переходят в клеш, из-за чего ноги кажутся бесконечными. Короткий черный пиджак стягивает грудь, а под ним… ну да, под ним ничего. Волосы собраны в высокий пучок, на плечи ложатся длинные массивные серьги, на губах алая помада.
Я практически вижу, как Никите хочется перехватить меня за локоть и затянуть в кухню, привязать скотчем к стулу и, ну не знаю, сделать что-нибудь со мной.
— Мне пора, — решаю сбежать. — Всем пока. Саш, звони, если что.
Взгляд Никиты закипает, он провожает меня им слишком откровенно.
Напоследок я оборачиваюсь и смотрю на двух мужчин своей жизни. Один — самый важный, самый нужный. Тот, ради которого я пойду на все что угодно. И второй, который вызывает у меня такое количество эмоций, что я вообще потерялась в них.
Ненависть. Ведь была же она. А я кто? Чертова мазохистка, просто автоматом списала все прегрешения человеку, который размазал мою жизнь, как кусок грязи на ботинке. Поставила свою вину превыше его грехов и теперь упиваюсь ей.
Смотрю на этих двоих и сглатываю, понимая, что к горлу подкатывает истерический всхлип.
Они похожи словно две капли воды. Как Никита этого не видит? Смотрят одинаковым, прожигающим, переживающим, собственническим взглядом.
— Мам, — зовет Саша. — Недолго там. Ладно?
Киваю.
— Постараюсь. Пока.
Разворачиваюсь.
— Ты очень красивая, — прилетает мне в спину от Никиты. — И твой сын прав. Возвращайся быстрее.
Не смотрю на них и убегаю.
Вечер проходит в штатном режиме, все по плану, до тех пор пока Веремеенко не подходит ко мне. Разводит руки в стороны и приобнимает меня за плечи: