Бывшие
Шрифт:
— Что? — не поверила я.
— А что? Высшее образование это серьёзно!
— Илья ты уверен? Нас трое, и всех надо угощать?
— Пф-ф! — усмехается он. — Напугала, тем более у Зарецкого новая книга вышла, и ты наверняка её уже два раза прочла!
— Издеваешься! Я к дипломной работе готовилась, и она лежит новенькая, канолевая, не тронутая. Я её рассчитывала осилить, пока Стёпа будет в командировке, и если ты мне её заспойлеришь, я тебя убью! — выдаю на одном дыхании.
Илья смеётся и поднимает руки в примирительном жесте.
— Хорошо, хорошо, буянка! Можем
Девочек долго уговаривать не пришлось, когда они узнали, что Илья друг Стефа, сразу согласились.
В ресторане, расселись, и Илья разрешил нам выбирать всё на своё усмотрение, а сам заказал шампанского. Девчонки вон из кожи лезли, флиртовали с ним. Он с удовольствием купался в их внимании. Я только посмеивалась, глядя, на то, как он довольно лыбиться и важно отвечает на глупые девчачие вопросы. Потом выпили шампанского, ещё, и ещё. Все порядком захмелели, даже принесённые блюда уже не скрадывали градус. Но было весело. Нас по очереди приглашали танцевать с соседних столиков, и если девчонки с удовольствием соглашались, я не шла не в какую. Блюла, так сказать честь. Илья, видя это, сам позвал меня на танец.
— Ну ладно, со мной-то можно! — поиграл он бровями.
— А ты пьяный нахальный, — заметила я, но все, же согласилась.
— Будешь обзываться, я тебе сейчас в подробностях весь сюжет новой книжки перескажу, — вредничает он, и кружит меня в танце.
— Только посмей! — верещу я. — Смерти не боишься?
— Сама начала, — смеётся он.
Так мы и переругиваемся весь танец, когда возвращаюсь за столик, вижу два пропущенных от Стефа. Тут же его набираю, но разговора, не получается, музыка мешает, и я поспешно выхожу в фойе ресторана.
— Так слышишь? — спросила в трубку.
— Ты вообще где? — удивился Стёпа.
— Да мы отмечаем дипломы, с Машкой и Женькой, представляешь, нечаянно встретили Илью, и он нас в ресторан зазвал, напоил, накормил…
— Илью… — почему то в его голосе мне послышалось напряжение.
— Да, мы совершенно…
— Роза, ты считаешь это нормально?
— А что тут ненормального? — честно не понял я.
— Серьёзно не понимаешь, что так себя не ведут?
— Стеф, в тебе что нежданно, негаданно проснулся Отелло? Он же твой друг!
— Он поит тебя в ресторане? Пока я на работе? — теперь он не скрывал раздражения.
— Стеф! Ну что в этом такого? Тут же не только я, а ещё девчонки мои.
— А когда я звонил, почему не взяла трубку? — припечатал вопросом.
— Я танцевала, — сникала сразу, — с Ильёй! Но только с ним, ведь с ним, же можно!
— Ты сама-то себя слышишь, — гаркает Стёпа.
— Да иди ты! — обижаюсь я, и бросаю трубку. На глаза наворачиваются пьяные слёзы. Первый раз почти за год поссорились. Ещё один повод отметить.
Зря я думаю, что всё обойдётся, потому что оставшиеся два дня Стёпа не пишет, не звонит, на сообщения правда отвечает, но односложно, и я понимаю, что он не остыл.
***
Телефон его гудит не переставая. Какие-то фамилии высвечиваются на дисплее, потом, не переставая, наверное, раз десять, звонит Наталья, именно так она записана в его телефоне.
Потом мне пишет Пётр, отчитывается, что все встречи перенёс, не терпящие отлагательства дела поручил, от имени конечно Степана Дмитриевича, Жанне Андреевне и Савелию Петровичу. По легенде он срочно был вызван в Москву, в головной офис, улетел с раннего утра. Я же успела застать его с утра, по телефону, отпросилась по семейным обстоятельствам. В ответ, я пишу Петру, что выбью ему прибавку, как особо ценному сотруднику. Он скупо благодарит, видимо считает, что я шучу.
Целый день готовлю. Мне кажется, что он проснётся голодный. Отец всегда с похмелья любил поесть. Мама кормила его, и поругивала за несдержанность, а он только уплетал, и благодарил Бога за жену.
Вот и мне кажется такая же картина. Когда мы жили вместе, он любил, когда я готовлю, ему нравилось всё. И я вдохновлённая успехом, всегда старалась его удивить чем-то вкусненьким. И даже если блюдо в итоге не получалось, Стеф всё равно хвалил меня. Он вообще поддерживал меня во всём. Блин, как же я так облажалась? Как умудрилась всё испортить? Обозлить его настолько? Он же самый замечательный из всех, а я по глупости своей, от обиды наделала дел, и теперь между нами пропасть. Я же прекрасно вижу, как он мучается, вся его пьяная бравада вчерашняя, все эти слова ужасные, всё поведение говорит о том, что он страдает, и в этом виновата я. Как бы я хотела подарить ему покой! Чтобы он, наконец, выдохнул, расслабился, смирился. Но это не в моей власти. Только он может простить меня, только в его силах принять все факты, не отрицать их, и может со всем, он и про меня не забудет, примет обратно в свою жизнь. Вернёт, на то место где я была. Позволит залечить раны.
Время перевалило за пять вечера. Я сидела на кухне, залипая в книге Зарецкого, когда в коридоре послышался шорох.
— Сразу видно протрезвел, приоделся, — усмехаюсь я, когда он заходит на кухню, завернувшись в одеяло. Другой рукой держит свой телефон, щурится на дисплей. Весь взъерошенный, помятый.
— Блядь, — только и констатирует хрипло, мотая пальцем по дисплею, просматривая, наверное, миллион пропущенных вызовов, и сообщений.
— Тебе придётся Петру, поднять зарплату, — убираю я книгу, и наливаю стакан воды, подаю ему. Он жадно пьёт, так что даже проливает.
— Я бы ещё и премию выписала! — промакивая капли воды на его груди, концом свисающего одеяла. Он ощутимо, вздрагивает от моих прикосновений, и переводит хмурый взгляд на меня.
— Это почему это? — хрипит Стеф.
— Он прикрыл тебя сегодня, для всех ты в головном офисе, в Москве, куда тебя срочно вызвали, а не невменяемый валяешься у своей подчинённой, которую втихаря трахаешь, — выдаю я со вздохом, — трахаешь и ненавидишь.
Он выдерживает мой красноречивый взгляд.
— Ты преувеличиваешь, Роза, — наконец произносит он. Хотя по глазам вижу, нет, не преувеличиваю, даже сейчас там скользнуло призрение.