Бывших любовниц не бывает
Шрифт:
Когда я вышла из ванной, Андрей уже сидел за столиком с самым сияющим видом.
– Мельников, ты что, поел один?! – ахнула я.
– Нет, я заказал в номер пиццу, точнее, две пиццы и шашлык.
– А кофе?
– Ну, разумеется! Ты же помрешь без него. Возись потом с твоим трупом…
Вскоре нам доставили заказ, мы расположились за столиком в креслах и продолжили беседу о журналюге (иначе Андрей его не называл) Крапивине.
– Сестра погибшей поведала, – с набитым ртом рассказывал Андрей, – что одиннадцать лет назад этот хмырь ошельмовал ее сестру,
– Подозреваю, что на тот момент обесчещенная девушка уже владела риелторской фирмой?..
– Да. Правда, бизнес был, так сказать, еще в зародыше, но тем не менее уже наличествовал!
– Значит, при разводе доходы от этой фирмы Крапивину не светили.
– По-моему, они не собирались разводиться, – Андрей потянулся за очередным куском пиццы.
– Почему ты так думаешь?
Мой друг встал, взял из своей походной сумки какую-то папку, открыл ее, бросил на стол несколько фотографий. Я взяла их и принялась рассматривать, не переставая уминать пиццу. Одна из фотографий была той, которую Андрей показывал мне в машине. На другой журналист Крапивин увековечился с какой-то девушкой с фигурой Верки Сердючки – несуразно большой бюст при узких бедрах и тоненьких кривых ножках.
– Боже мой! А это кто?! – не удержалась я от изумления.
– Его супружница, погибшая Марина Крапивина.
– Вот черт! Такая фигура… Это же… Нет, теперь я понимаю, почему он ей изменял.
– Я, представь, сказал то же самое, когда увидел эту фотку. Да, погибшая была, мягко говоря, отнюдь не моделью! Далеко не моделью… Злые языки поговаривают, что до Крапивина у Марины и кавалеров-то не было. Думаю, в деле соблазнения этой мадам не последнюю роль сыграло то, что на момент их знакомства у нее уже была фирма и неплохая квартирка, доставшаяся ей от родителей.
– Крапивин-то где жил?
– А Крапивин, представь себе, снимал комнату у какой-то бабки-алкоголички. Одну на двоих с другом, тоже журналистом.
– Понятно. Серая холостяцкая жизнь, неустроенный быт, сухомятка, безденежье… А тут – невеста с приданым!
Я положила фото на столик.
– Кстати, вот этот снимок можешь взять себе, – кивнул Андрей на другую фотографию, где наш герой был запечатлен один, – бери, бери: у меня есть еще.
Я убрала фотку в сумку. Может, физиономия этого героя-любовника мне действительно пригодится.
После ужина мы с Андреем покурили и занялись перестановкой мебели в номере: он перетащил мою кровать к самому окну, а свою отодвинул к противоположной стене.
– А теперь – чистить зубы и спать! – скомандовал мой друг. – У кого, разумеется, зубы еще есть.
Он принял душ и сразу лег в кровать, я же еще некоторое время сидела в кресле и смотрела по телику всякую дребедень.
– Слушай, мать, ты вообще спать сегодня собираешься? – сонным голосом проворчал Мельников.
– Тебе что, телевизор мешает? – удивилась я.
– Мешает. В кои-то веки собрался выспаться, а тут…
– Хорошо,
– Выруби его, на хрен, совсем! Завтра рано вставать.
– Куда это ты собрался с утра пораньше?
– Забыла? В восемь придет смена, работавшая в день проживания в гостинице Крапивина. Надо опросить администратора, горничную…
– Ну, и кого еще?
– Ты не умничай! Давай спать, я в последние дни чертовски не высыпался. Ложись и свет выключай!
– Не командуй, Мельников. Свет ему помешал, – проворчала я для порядка, но свет тем не менее выключила и тоже легла. – Ладно, спокойной ночи!
– И тебе того же…
– И не вздумай храпеть! – предупредила я на всякий случай.
– А это уж как получится.
– Тогда не обижайся, если в тебя полетит тапка…
Ровно в половине восьмого прозвенел будильник в телефоне Андрея. Я сорвалась с кровати и рванула в ванную…
Через полчаса мы с Андреем, умытые и причесанные, стояли в фойе и ждали, пока администраторы сдадут и примут друг у друга смену. Наконец, «наша» – заступившая на дежурство сегодня – освободилась и с улыбкой взглянула на нас:
– Вы хотели снять номер?
– Хотели. И уже сняли, – кивнул Андрей и показал ей фотографию Крапивина. – Вам знаком этот гражданин?
– Простите, вы… почему им интересуетесь?
Мы достали свои удостоверения и показали девушке.
– Ах, вон оно что… Понятно. Этот придурок натворил что-нибудь серьезное?
– А почему он придурок? – встряла я.
– Как почему? Он у нас на днях номер снимал одноместный, здесь, на первом этаже. Так вот, вел себя товарищ, прямо скажем, некрасиво, – обиженно поджала девушка губки.
– Уточните, пожалуйста.
– Шумел – это раз. Телевизор включил на всю громкость. Я услышала, постучала в дверь, говорю, мол, сделайте, пожалуйста, музыку потише, вы ведь здесь не один!
– А он?
– А он мне нахамил. Я, говорит, заплатил за номер, что хочу, то и делаю!
– Что еще, кроме шума?
– С горничной нашей поругался, с Антониной Ивановной. Хорошая женщина, убирается хорошо, никто на нее никогда не жаловался. А этот… Сначала начал ей выговаривать, мол, номер его плохо убрали, грязь оставили. Она пришла, посмотрела номер и говорит: я, мол, хорошо убрала, а то, что здесь грязь, – так это вы уже успели намусорить. Он так раскричался! «Вы что, – говорит, – со мной еще и спорите?! Клиент всегда прав! Я на вас начальству жаловаться буду!» Так орал! Так орал! Грозился не заплатить…
– Хам, – согласилась я. – Скажите, он все время в номере был? Никуда не отлучался во время обеда?
– Нет, в обед он как раз у себя был. С утра куда-то уходил, а ближе к обеду пришел, скандал учинил…
– Не путаете, это точно был он?
– Как же, спутаешь его! У нас такие, с позволения сказать, клиенты редко встречаются, а этот… Удостоверением каким-то все тряс у меня перед носом, кричал, что статью о нас напишет… Журналист, что ли?
Мы с Андреем посмотрели друг на друга.