Бывший лучший друг
Шрифт:
— Она знала, что это всё фикция. Она знала о неустойке. Фил должен был ей сказать… Фил… бл*дь, Фил знал? Он знал о ребёнке?
— Знал.
— Сука, — выплевываю. Сжимаю кулаки. Замечаю, как мама хмурит брови.
— Паш, не давай им то, что они хотят в тебе видеть, — уничтожающе смотрит на Влада. — Этот твой друг хочет, чтобы ты сломался. Крушил здесь всё, хочет показать Милле, что он лучше, стабильнее, надёжнее. Не давай ему этого. Ты не такой… теперь.
Она права, я победил своих демонов. А теперь, когда у меня есть сын… Сын! Боже, сын.
Улыбаюсь,
— Ты права, мам, — чмокаю её в лоб. Строго смотрю на когда-то друга, понимая, что наша дружба закончилась не сегодня. Она закончилась три года назад, просто я об этом не знал. — Ты достаточно поработал заместителем, Владик, — он хочет что-то возразить, но я выставляю руку вперёд, — я не закончил. Ты и так слишком долго обладал чужой мечтой. Милла моя, всегда ею была. Поэтому по-хорошему прошу — уходи.
— Ага, ещё чего? Ты теперь в прошлом, Паш. Мы вместе три года…
— Полтора, — поправляет его моя мать. В недоумении смотрю на неё. — Нина сказала, что первое время их отношения были фиктивными, — объясняет, пожимая плечами.
— Это правда? — выстреливаю взглядом в него.
— Да. Но какое это имеет значение? — нервничает. Сконфужен.
— Милла согласилась быть с тобой, когда увидела меня с Ликой? Я прав? — пазл в голове складывается в картинку.
На той вечеринке он целовал Миллу, она была холодна со мной, но за несколько минут до этого, прежде чем вмешалась Лика, я видел, как она на меня смотрела. Возле бара, когда наши взгляды встретились…
— Какой же ты урод, Владик. Всё сложилось просто идеально для тебя, да?
— Я ничего такого не делал, — наконец его голос срывается на крик. Железная выдержка летит к чертям, — ты всё разрушил! Сам! Только ты! — тычет мне в грудь пальцем. Мама пытается меня оттащить, но я не сдвигаюсь с места. Пусть он меня ударит, пусть бьёт, пусть покажет своё истинное лицо.
— А ты мне очень помогал, да? Разрушать помогал! Я думал, ты стараешься ради меня. Даже поехал к ней. А ты только и ждал, когда я споткнусь, и Милла бросится в твои объятья в поисках утешения. Ну что, дождался?
— Дождался! Да, бл*дь, дождался!
— Ну и какого тебе было, пока она полтора года тебя динамила? Сохранял ли ты целибат, Владик? — хмыкаю.
— Да пошёл, ты. Какое это имеет значение? Сейчас мы вместе.
— Ненадолго, — одно слово, словно приговор.
— Это мы ещё посмотрим, — а Влад не согласен с решением суда. Моего суда.
— Что здесь происходит? — в наши разборки вмешивается врач. Тот самый докторишка, от которого пользы, как от козла молока.
— Ничего, — Влад сразу усмиряет свой пыл, чем ещё больше меня раздражает. Как легко этот человек может переключиться. Вон как учтиво смотрит на доктора. Тошнит.
— Все разборки — за территорией больницы, — грозит нам пальцем врач, будто мы нашкодившие малыши, а потом заходит в палату Миллы. Следом заходит медсестра.
— Паш, правда, — мама пытается меня успокоить, — хватит уже. Не с Владом ты должен решать проблему. Милла придет в себя, и вы поговорите. Ты сам ей всё расскажешь. И о контракте, и о неустойке. И о том, что
Вибрация телефона. Смотрю на экран.
— Я сейчас, — говорю матери. Ухожу дальше по коридору. — Да, — выплевываю, принимая вызов.
— Мне на почту пришел новый контракт, — без предисловий начинает Филя, — я всё проверил, всё юридически правильно. Распечатал, тебе надо подписать.
— Порви его. А файл удали с компьютера.
— Что?
— Ты слышал.
— Что-то случилось? — осторожно интересуется мой аташе.
— Случилось, Филя, случилось. У меня теперь есть сын, но, чёрт, ты же об этом знал.
— Паш… — на тяжёлом выдохе, — прости, я…
— Что ты? Что ты хочешь сказать? Что у тебя не было выбора? Что ты выполнял просьбу Миллы?
— Нет, Милла не причём. Ты был связан контрактом на три года… Я не хотел для тебя ещё больших душевных мук. Что бы ты сделал, если бы узнал? Всё бросил? Платил бы Степанову? И на что бы ты их содержал? Миллу и Ваню.
— О, так ты думал обо мне? — роняю нервный язвительный смешок.
— Да, я думал о тебе. Паш, я не знаю, что ещё сказать, но мне жаль…
— Да, мне тоже жаль. Мне жаль, что меня окружают одни предатели… Короче, порви контракт, я закончил с клеткой.
Отключаюсь. Оборачиваюсь. Грозно взираю на свою мать и Влада. Они всё слышали.
Обхожу обоих и иду в палату Миллы.
— Проследи, чтобы тетя Нина не увезла моего сына, — даю указание маме.
— Она этого не сделает. Она сожалеет, что так поступила.
— А ты, — киваю Владу, — можешь быть свободен. Теперь я буду сидеть возле кровати Миллы. Я буду о ней заботиться. Я должен был делать это последние три года.
Не дожидаюсь его возражений и прохожу, громко хлопая дверью. Доктор и медсестра уже покинули палату, поэтому спокойно выдыхаю. Мне нужно побыть наедине со своими мыслями и с Миллой.
— Ох, Милк-Милк, — падаю на стул, беру девушку за руку, — что же ты наделала? Что МЫ наделали?
Глава 27. От судьбы не уйдёшь
За три часа до аварии
Милла
Светло-серое, скромное платье аккуратно разложено на кровати. Смотрю на него тоскливым взглядом. Я всё ещё в нижнем белье, всё ещё не решаюсь одеться. Я не хочу ехать…
В моем сердце поселилась обида и… стыд. Я обижена, что Пашка связался с Ликой, и мне стыдно, что я скрыла от него сына. До сих пор не знаю, что главенствует во мне больше. Последний раз видела Пашу полтора года назад. Нет… один год пять месяцев и пятнадцать дней назад. Каждый этот проклятый день я убеждала себя, что всё сделала правильно. Он не был готов стать отцом. Вспоминала, как он ударил мимо проходившего мужчину на той вечеринке. Его приступы агрессии всегда пугали меня. А ещё эта Лика, которая заявляла на него свои права. Когда увидела их поцелуй, поняла, что Паша больше мне не принадлежит, что мне нужно вычеркнуть его из своей жизни. Двигаться дальше. Он же смог двигаться дальше! Значит, и я смогу.