Бывший муж сестры
Шрифт:
Зайдя в квартиру, прислушиваюсь. Тишина. У меня екает сердце. Дергаюсь вперед; только когда вижу ботинки Глеба возле входа в зал, меня отпускает. Боже! Только сейчас осознаю, что бездумно доверилась человеку, который меня уже один раз предал.
— Глеб, — зову его из коридора.
В ответ тишина. Меня это напрягает. Захожу в зал и застываю на пороге: ни кроватки, ни матрасика, ни Алисы нет. Я начинаю паниковать.
Кидаюсь во вторую комнату, но в дверях сталкиваюсь с Глебом.
— Черт! —
Заглядываю ему через плечо.
— Занес кроватку в комнату, а потом перенес Алису. Ты все купила?
— Да.
Делаю шаг в сторону, чтобы пропустить его, но вместо того, чтобы пройти мимо, Глеб неожиданно кладет руку на мою талию и прижимает к себе. Обнимает.
От внезапности этого поступка я замираю у него в руках. Не могу пошевелиться. Меня словно парализовало. И я только дышу. Дышу им.
— Надь… — Чувствую, как горячий шепот щекочет кожу макушки.
Срывающееся с ритма сердце, отчаянно стучит в груди.
— Глеб. Не нужно, — мой сухой голос царапает небо.
Напряжение с каждой секундой между нами растет; еще немного, и будет взрыв.
— Я думал о тебе, Надя. — Ладони парня перемещаются на лопатки.
У меня все сводит внутри. Полная каша в голове. Полный раздрай в сердце. До боли в мышцах хочу обнять его в ответ. Прижаться к нему, но обида, что жжет меня изнутри, не дает этого сделать.
— А я — нет!
Вместо того, что обхватить его руками, я протискиваю ладони между нами и отталкиваю его.
— Я не верю тебе, Надя.
Мое лицо оказывается в плену его ладоней, и он, легко поглаживая, обводит большими пальцами мои скулы.
— А придется, Глеб. Придется поверить! — отвечаю хриплым голосом и смотрю ему в глаза.
Вижу, как их глубина наполняется эмоциями, в которых я тону. Задыхаюсь. И спустя несколько секунд его губы накрывают мои, запечатывая возмущение, которое рвется наружу.
В голове шумит. В глазах темнеет. Я столько лет лелеяла в себе воспоминания об этих ощущения, и сейчас меня накрывает трепет от его жадного прикосновения.
Поцелуй Глеба становится настойчивым. Уверенным… Как и мое убеждение в том, что я не позволю снова разбить мое сердце вдребезги.
Раскрываю губы, и в тот миг, когда его язык врывается в мой рот, неожиданно сильно кусаю его.
Мгновение. И глаза Глеба распахиваются; он бешено рычит мне в губы.
— Не смей этого больше делать! — тяжело дыша, отталкиваю его от себя.
Отхожу на безопасное расстояние, а Глеб, сжав пальцами рот, смотрит на меня, прищуриваясь.
— Задал бы я тебе за такие проделки! — хрипло рычит.
— Сам виноват! Я тебя просила.
Развернувшись, прохожу в предбанник, оставляя за спиной злющего Глеба. Хочу побыстрее скрыться от его пронизывающего взгляда. Хватаю
Так долго не может продолжаться!
Касаюсь пальцами горящих после поцелуя губ. Зачем Глеб это делает? Ведь должен понимать, что все это бесполезно. Я не смогла два года назад пойти против сестры — сейчас тем более не пойду. Какой бы стервой Вера ни была, она моя сестра. И я надеюсь, что со временем она поймет, что все ее обвинения и агрессия в мою сторону были напрасны.
Подставляю пальцы под воду, а потом, наклоняясь над умывальником, смываю следы “преступления”.
Когда ведро заполняется до краев, закрываю кран, и до моего слуха доносится звук закрывающейся двери.
Сердце сжимается от глупой тоски. Ощущения такие смешанные, словно упускаю того, кто принадлежит мне. Но ведь это не так? Это иллюзия?
Осторожно открываю дверь и выхожу в коридор. Ощущаю пустоту, которая заполнила воздух. Пройдя дальше, выглядываю за угол — ботинок Глеба нет. Ушел.
Неожиданно сердце пронзает какое-то странное чувство тревоги. Кидаюсь в спальню и застываю на пороге, когда вижу, что Алиса спит в кроватке.
«И могла же мне такая глупая мысль в голову взбрести, — качаю головой, — подумать, что Глеб мог забрать дочку».
Но долго мне пребывать в состоянии тоски не дает зазвонивший в кармане телефон. Прикрыв дверь в спальню, смотрю на экран — Вера.
Принимаю вызов.
— Надя, ты где? — вибрирует с истеричными нотами голос сестры.
— Я дома, Вер, — отвечаю ей. Тем временем заношу пакет с покупками на кухню, начинаю разбирать продукты, расставляя их на подоконнике.
— Где дома, Надя? Тебя нет! Ты что, меня за дуру держишь? Я вот дома, а где ты? — верещит сестра, а я на заднем плане слышу голоса племянников.
— Я у нас дома, Вер.
— Но как ты могла туда попасть? Ведь ключи от квартиры у меня! — в голосе сестры слышу панические нотки.
— Мне дверь открыл Глеб, — честно отвечаю ей.
— Глеб?! Но как? Как он так оказался? А сейчас он где? С тобой? — Боже, сколько же в ее словах ревности, смешанной с больной зависимостью! Мне кажется, эти чувства ей даже причиняют физическую боль.
— Вер, успокойся, пожалуйста. Там рядом с тобой дети. Глеб уехал. Открыл мне дверь и уехал. Не волнуйся. Я больше не буду тебе докучать, — сглатываю подступивший ком.
— Уехал? Он точно уехал? — звенит недоверием голос в телефоне.
— Да, Вер. Уехал.
И тут же в трубке слышу короткие гудки.
Боже! Она им точно больна! Зависима им. Я боюсь представить, что будет с Верой, когда Глебу надоест играть в семьянина и он разорвет с ней договор. Зачем он так привязал ее к себе? Неужели не видит, что все зашло слишком далеко?!