Бывший папа. Любовь не лечится
Шрифт:
Девушка уходит, а я набираю маму. Слушаю гудки, оборачиваюсь в поисках Назара, будто чувствую его присутствие. Он выходит из здания центра, здоровается с той самой Лилей, которая помогла мне, пожимает руку ее мужу, перебрасывается с ними парой фраз, а потом спешит ко мне.
– Доченька, мы уже на месте, – звучит в трубке голос матери, с трудом пробиваясь сквозь детский крик. – Сейчас машину припаркую, Назарку в коляску пересажу – и к тебе придем.
– Хорошо, мы встретим, – произношу онемевшими губами, а сердце в груди бьется в припадке, лупит в ребра, перекрывая шум вокруг.
На
Больше нельзя.
Вторым одеялом Назар заботливо укутывает мои ноги, присев на корточки перед коляской. Как бы невзначай оставив руки на бездвижных коленях, смотрит на меня исподлобья.
Изучает. Вскрывает. Проникает в самую душу, растерзанную и потрепанную.
– Мама приехала, – сипло выдыхаю.
– Отлично, я проведу тебя к ней, – невозмутимо отвечает и важно выпрямляется, не проявив ни единой эмоции.
Не человек, а гранитная скала. Возвышается надо мной, заслоняя мощным телом слабые лучи тусклого осеннего солнца.
Неторопливо заходит мне за спину, снимает коляску с тормоза, мягко толкает – и тут же стопорится.
– Она не одна, – поворачиваюсь, упираясь в подлокотник, и запрокидываю голову, чтобы перехватить напряженный огненный взгляд Назара. – Вместе с сыном.
* * *
Желтизна в его глазах горит ярче и опаснее, желваки на скулах ходуном, губы сжаты так сильно, что бледнеют и сливаются с кожей, мужественные черты лица ожесточаются. Назар каменеет. Секунду спустя отмирает, как по щелчку, и возвращает ладони на ручки кресла. Спокойно делает пару плавных шагов вместе со мной.
– Я буду рядом, но постараюсь не мешать вам общаться, – произносит таким равнодушным тоном, словно пропустил мимо ушей информацию о ребенке. Но я чувствую его настрой, четко считываю реакцию. Он все прекрасно слышал и правильно понял.
– Я не против, – шепчу многозначительно. – Ты нам не помешаешь. – Даю себе пару секунд, чтобы собраться с духом, и лихорадочно выпаливаю: – Он твой сын, Назар.
Колесо попадает в стык между тротуарными плитами, и меня ощутимо встряхивает. Богданов откликается мгновенно: обхватывает меня сзади за плечи, чтобы уберечь от падения, прижимает спиной к себе. Импульсивно взмахиваю руками и вцепляюсь в его широкие, крепкие запястья. Не в подлокотники, не в коляску, а в бывшего мужа, словно он мой спасательный круг.
– Я знаю, – соглашается, наклонившись к моему виску и шумно, сбивчиво дыша. Говорит без тени сомнения, но от его стального тона становится не по себе. Отдергиваю руки, будто обожглась, и мы продолжаем путь. – Боишься, что я захочу забрать его? – задает неожиданный и очень жестокий вопрос. – Подам в суд, подниму все свои связи и…
– Нет, – перебиваю, смаргивая жгучие слезы, что застилают глаза. Мир вокруг размазывается и плывет. Остается лишь голос, который звучит над головой. Такой родной и чужой одновременно. – Я хорошо тебя знаю. Ты с нами так не поступишь.
– Хоть на этом спасибо, – выцеживает сквозь нервно стиснутые зубы. – Но все-таки ты боишься… Чего же тогда, Надь?
Ему обидно и горько, знаю, но время не повернуть вспять и не исправить то, что уже случилось. Год назад я понятия не имела, что ухожу из его дома беременной. И уж точно не догадывалась, что когда-нибудь мы встретимся вновь при таких сложных обстоятельствах.
– Назар, я прошу тебя не говорить пока о нем своим родителям, – все-таки решаюсь озвучить главный страх.
– Ты думаешь, это именно то, что я побегу делать в первую очередь? – разочарованно хмыкает. – Не скажу…
Тропинка до ворот кажется бесконечной. Двигаемся молча, под аккомпанемент его тяжелых шагов и моего громыхающего сердца.
Смахнув слезы со щек, пытаюсь выдавить из себя улыбку, когда замечаю машину родителей. Из салона выходит мама, достает коляску из багажника, укладывает в нее капризного малыша. Сюсюкается с ним, нагнувшись к люльке, и старается притушить разгорающуюся истерику. Маленький Назарка непреклонен – вопит на всю улицу. Не отвлекаясь от внука, она идет к нам навстречу, теребит пальцами ручку коляски, покачивает ее на ходу.
– Привет, мам, – предпринимаю слабую попытку завладеть ее вниманием и мягко намекнуть на то, что мы не одни.
– Здравствуйте, доктор, – в суматохе мама даже не смотрит на Назара.
Суетится возле люльки, в которой надрывается мой малыш. Точнее, наш… Берет его на руки, нежно, но взволнованно прижимая к груди, качает и осторожно передает мне.
– Наденька, возьми Назарку, – умоляюще тянет, а я столбенею с повисшими в воздухе руками. Кровь застывает в жилах, сердце пропускает удар. Боюсь повернуться к Богданову, но ощущаю его мрачную энергетику, которая заключает меня в плотный капкан и мешает свободно сделать вдох. – Может, хоть у тебя он успокоится, – продолжает лепетать мама, опуская сынишку мне на колени, и поправляет детский комбинезон. – Как разорался на светофоре, так до сих пор угомониться не может. Ума не приложу, что его расстроило. Впервые такой капризный, обычно в дороге засыпает, а сегодня…
Осекается, наконец-то запрокинув голову и увидев Богданова. Складывает ладони на груди, теряется и бледнеет.
– Назар? – произносят они одновременно.
Имя эхом разносится по опустевшему дворику. Мама обращается к бывшему зятю, а он… впивается взглядом в сына на моих руках.
Младенец, словно признав папу, неожиданно затихает и с интересом изучает сияющий белый халат. Шмыгает носиком, строит комичные рожицы, отходя от долгого плача, а потом медленно растягивает губки в легкой, неумелой улыбке.
– Назар…
Глава 5
Назар
Мысленно падаю перед ними колени, камнем рухнув на грязный, мокрый асфальт, разрываю брюки в лохмотья и раздираю кожу в мясо. Истекаю кровью, мешая ее с мутной дождевой водой. Губами прижимаюсь к личику моего сына, ладонями накрываю худые, слабые ноги Нади, как вторым одеялом, обнимаю их обоих, чтобы больше никогда не отпускать. Роняю слезы бессилия и обреченности, хотя давно разучился плакать. Высохло все у меня и внутри, и снаружи, а я сам оброс черствой коркой. Она вдруг дает трещину, которую я латаю всеми возможными способами…