Бывший. Ты только моя
Шрифт:
Оборотень давит мне на грудь, а другой рукой замахивается, чтобы ударить. Перед глазами чуть плывет, но я успеваю заметить и то, как светятся линии узора на его коже, и то, как кулак приближается к моему лицу. Выпускаю импульс силы, сбрасывая с себя оборотня, и перекатываюсь в сторону, сразу же поднимаясь на ноги.
Отличная ситуация: напротив меня разъяренный здоровый оборотень, а со всех остальных сторон — наступающая нежить. Делаю огненный круг, отсекая хотя бы поднятых мертвецов. Это ненадолго, но силы почти не осталось. Так, на донышке — это значит, что пора бы уже моему дракону проявить себя.
Здоровяк-оборотень рычит, по его телу проходит судорога, он мотает головой, пытается сосредоточиться на мне, но, похоже, что-то не так. Приглядевшись, я понимаю, что: его глаза абсолютно черные, мертвые, совсем не похожие на светящиеся в темноте глаза других оборотней.
Тело оборотня скручивает, он падает на землю и трансформируется. Но из него не выходит нормальный зверь. Это Дикий — оборотень под проклятием богов. Оступившийся и не получивший второго шанса.
Мне казалось, что их всех уже спасла Айлин, но, оказывается, нет. Но как же тогда они получили человеческую ипостась?
Много мыслей, мало времени. В мой бок врезается кинжал, а я вижу рядом такие же, как и у здоровяка, смоляные глаза. Боль вспышкой пронзает меня, но дракон, наконец, захватывает тело, вводя меня в мгновенную трансформацию и залечивая рану.
Свобода — первое, что ощущаю, когда за спиной раскрываются крылья. Парой взмахов раскидываю оборотней в разные стороны, выжигаю одним разом почти всю нежить и осматриваюсь.
С высоты все выглядит еще хуже: вне поляны лежит несколько куч с телами. Даже думать не хочу, как и откуда они все это взяли. Сжигаю. Делаю круг и опускаюсь рядом с Диким и стариком, еще не потерявшим свою человеческую форму.
Дикий кидается на меня, и я рефлекторно выпускаю пламя, оставляя на его месте только обугленный скелет. Противно.
Старик делает какие-то пассы руками, собирая большое плетение. На что надеется? Что я буду его ждать?
Прижимаю к земле лапой и рычу ему в лицо. Все плетение тут же разваливается, а я вглядываюсь в черные глаза оборотня.
— Ты все равно не сможешь ничего сделать, — полухрипит-полурычит старик. — Он придет. И заявит свои права. И ни драконы, ни этот плешивый лис на троне — никто ничего не сможет изменить. Он УЖЕ идет…
Старик закашливается, его тело тоже пробирает судорога, и, прежде чем окончательно превращается в Дикого, он испускает дух.
“Он”? Звучит как бред сумасшедшего. С другой стороны, это же Дикий, он ведь и есть безумец. И неизвестно, сколько времени он провел в этом состоянии. И в том, в котором находился сейчас… Недооборотень…
Я подумаю над этим и передам Керни. Но не сейчас. Я даже на границу возвращаться не буду — все равно магического запаса для подпитки щита не хватит. В Храм. Только туда.
Хватаю заметно потухший кристалл и взмываю в небо, направляясь к Видящему, в сторону, где сейчас уже встает солнце. Я чувствую, что Ти плохо. Ей больно и страшно. Я должен успеть.
Видящего вижу издалека: белое одеяние, длинные, заплетенные в косы волосы, абсолютно прямая спина. Он ждет?
— Что-то ты подзадержался, Николас, — он качает головой. — Твое время уходит, как песок сквозь пальцы.
Я приземляюсь на клиф скалы с обратной стороны Храма и чувствую, как пронизывающий ветер обдувает мое лицо, когда я превращаюсь в человека. Вокруг, как обычно, белый туман, окутывающий вершины и отвесные склоны скалистых гор, но сегодня он кажется более серым, мрачным.
И лицо Видящего внезапно тоже мрачнеет, от бесцветных глаз в разные стороны расходятся морщинки, а брови сходятся на переносице.
— Зачем ты принес сюда эту гадость? — раздраженно спрашивает обычно спокойный Видящий.
Он указывает своим длинным бледным пальцем на кристалл, который я принес с собой. Кристалл едва заметно пульсирует светом, а черных прожилок становится все больше.
— Этим поднимали мертвых, — говорю я. — Я не знаю, что это за магия.
— Тут не одна магия. Это переплетение магии клана Квиланд и магии матери твоего наследника, связанное Сердцем Креолинии, — отвечает Видящий и морщится. — Его пора остановить.
Сердце? Он сказал Сердце?
— То есть артефакт у него? — уточняю я.
— У него, — кивает жрец медленно и будто бы задумчиво рассматривает, но не меня, а мою душу. — Но для тебя в нем нет уже проку. Сердце Креолинии запачкано темной силой, оно больше не защищает.
Часть надежд, что я лелеял эти два года, рушатся в один момент. Но это кажется уже не таким важным, потому что у меня есть бОльшая ценность. Любимая женщина и сын. То, о чем я два года назад запретил себе думать.
— В правильном направлении мыслишь, Николас. Так зачем ты ко мне прилетел? Не для того же, чтобы показать мне эту мерзость, противную богам? — Видящий делает взмах рукой, и кристалл срывается со скалы вниз.
Мелькает сожаление, что я не смогу показать его другим главам кланов, чтобы обличить Гардариана. Но…
— Я готов вызвать Гардариана Квиланда на Смертельный поединок. Он недостоин быть мужем Тиоллы. И главой клана. Пусть нас рассудят боги.
Кажется, что на мгновение на лице Видящего мелькает улыбка.
Он разворачивается и идет в Храм, а я следую за ним. Тусклый свет, проникающий через огромные окна, блуждает по мраморному полу с белыми прожилками. Этот узор прочно впечатался в мою память в тот день, два года назад.
Когда прекрасная и любимая Тиолла казалась предательницей и стояла тут, у алтаря, с другим, я только и мог, что смотреть на этот пол. В кошмарных снах это видел.
— Вот их брачные руны, — Видящий выносит на деревянной подставке две каменные таблички с родовыми символами клана Квиланд. — Что ж, если ты готов, то приложи руку к его руне и произнеси молитву богам.