Бздящие народы
Шрифт:
«Делай что хочешь» — это не значит быть пораженцем. Дайте же всем, блядь, отступникам под жопу коленцем! Соединяйтесь в круг иступленного вопля! Йя! Ну же! Скорее! Achtung! Опля! Опля! Опля! Опля! Опля! Опля! Оп-ля! Оп-ля! Оп-ля! Оп-ля! Оп-ля! Оп-ля! Оп-ля! Ооооооооооооопля! Оооооооооооооооооооооооооооопля! БляШ!!!!!!!!! Я-я-я-я-я-яяяяяяяя-ja-jajajajajajajaaaaaa-аааШШШШШ
ОСТРОЕ ОТРАВЛЕНИЕ ТЯЖЁЛОЙ ВОДОЙ
В общем, Барбара и Александр как с цепи сорвались. Нам стало совсем хуёво, словно мы отравились ртутью или тяжёлой водой. Знаете, есть такой способ убийства или самоубийства: вы разбиваете обычный термометр, а ртуть из него сбрасываете в башмак
— Сука, перестань изводить меня! — орал Александр.
— Сам ты ничтожество, — отвечала Барбара.
— Ты же ни хуя не делаешь, только капаешь мне на голову! Это гнусь, это подлая пытка! Сволочь!..
— Да ладно, заткнись ты наконец!
— О боже! — воскликнул я, а в животе похолодело от дикого страха. — У меня уремическое отравление! Я весь воняю мочой! Ты чувствуешь?
— То ли ещё будет! — отвечала я.
— Я воняю! Помоги мне
— Ты меня не любишь!!! Иди на хуй. Понял? Хватить вопить, ты не даёшь мне отдохнуть. Хватит, слышишь?
— Ты бессердечная сука!
— Замолчи!
Барбара ебанула кулаком по окну. Окно не разбилось. Тогда она ебанула ещё и ещё раз. Со звоном посыпались стёкла.
— А! А!А-а-а-аП Кровь!!!
— Сама напросилась, сволочь.
Через пару дней два окна были разбиты вдрызг. В комнате гулял ветер. Мы занавесили одно окно большой бархатной тряпкой. Второе смотрело в серый бездарный денёк абсолютно бесперспективно.
Мы сидели и пили чай. Вдруг Александр схватил чашку Барбары и швырнул её об стену. Чашка разбилась вдребезги. На стене расплылось большое жёлтое пятно. Александр заорал:
— Ты что, больше вообще уже ничего не хочешь?! Ты не представляешь, какой становится невыносимой, когда сидишь вот так... Как будто всё меркнет! Слышишь? Гнусь!
— Оставь меня в покое! Скотина, зачем ты разбил мою чашку?
Вобщем, это был ад. Вся квартира превратилась в руины. Не на чем стало сидеть. Оба стула были разрушены, диван вспорот.
— Я боюсь, что во время сна ты сбросишь мне на голову гантели. Знаешь, когда я был школьником, один мальчик сделал это с другим. Они напились и поругались. Один мальчик заснул, а другой взял спортивную гирю и сбросил её на голову приятелю. Голова превратилась в лепёшку. Он умер. Второго мальчика посадили в колонию.
Ни слова в ответ. Что творится у неё в голове? Что творится у него в голове? Вопросы без ответа.
У Александра открылся тяжелейший геморрой. Он проводил в сортире по полчаса и весь унитаз был после этого в кровищи. У Барбары менструация длилась уже больше недели. К середине дня мы, как цыплята, валились с ного от усталости. Это вошло в привычку: слабость.
— Знаешь, у меня всё больше седых волос. Гляди.
— А у меня появились прыщи на спине. Это всё от нервов.
— Я чувствую, что заработаю скоро язву желудка.
— А я начала пить таблетки от депрессии. Опять.
— Жопа болит так, что никаких сил.
— Всё время хочется спать.
Но заснуть не удавалось. У нас было одно одеяло на двоих, и подушка тоже, и мы начали драться из-за них. Каждую ночь мы истерически шипели друг на
друга:
— Сука, у меня вся спина
— Дай мне хоть краешек подушки.
— Тебе совсем наорать, если я простужусь без одеяла?
— Не храпи, надоело. Невозможно заснуть! Но как только мы засыпали, монтерлан и корошо ещё пуще зверели. Они заставляли нас выпускать газы, лягаться, сквернословить во сне, впускали нам в нос длинные пылинки, от которых мы чихали, дули нам в уши, щекотали, насылали свирепые кошмары. Нам снились измены. Обычный кошмар Александра:
Барбару ебёт Стивен Спилберг. Он ебёт её в своей поганой бейсбольной кепке, мудак голливудский. Какая у него противная жопа! А может, это Мизиано?!
А Барбаре снилось, что Александр её игнорирует, попросту не замечает. Пиздит с какими-то блондинками, а на меня ноль внимания. А когда я подхожу к нему, орёт: «Отстань! Гад! Скотина! Ненавижу!»
Какие цели преследовали эти двое: монтерлан и корошо? Хотели ли они просто поссорить нас? Разрушить хрупкое сообщество влюблённых? Или поселить в нас безумие? Изничтожить те проблески мысли, которые изредка дрожали в нас, как слабые огоньки? А может, они мечтали испоганить наш проект? Ведь у нас был свой проект: быть вдвоём, быть вместе, но не как сра-ный коллектив и не для выживания, а для сопротивления всей этой пошлости и подляне! О, монтерлан и корошо были изощрёнными поганцами! Они хотели, чтобы мы перестали быть единичностями, союзом единич-ностей, они желали превратить нас в овсяную кашу отчаяния! Кто они такие, эти монтерлан и корошо? Уж во всяком случае не просто инкуб и суккуб, а что-то в тысячу раз более злонамеренное и опасное, жуткое и беспощадное! Может быть, наёмные убийцы нашего собственного внутреннего неолиберализма? Тайная полиция подкожного гестапо9 Подноготное ГПУ?
Всё кончилось тем, что у меня перестал стоять хуй. Он гнулся, как дешёвая проволока. А семяизвержение при соитиях наступало так быстро, что мы оба не успевали сосчитать до шести. Пс- с-с—с— ест! Я проводил часы, лёжа на изуродованном диване в прострации.
А у меня открылась слизистая текучка. Текло одновременно из носа и из влагалища. Кроме того, я потеряла одну контактную линзу и видела теперь только одним глазом. Весёленькое дельце! Мир — одним глазом!
ЕЩЁ ОДНО СТИХОТВОРЕНИЕ
В это время мы написали наше второе совместное стихотворение. Оно недвусмысленно свидетельствовало о нашем всё возрастающем отчаянии и беспомощности. Вот это стихотворение, читайте:
ПЛАЧ ДВУХ АНАРХИСТОВ
Корошо и монтерлан к нам прилипли,
Как волосы к мёду.
Ужас! Ужас! Ужас!
Но нам никак не удаётся
Осознать их природу.
Дикость! Дикость! Дикость!
Кто они?
Наверное, просто
Наша духовная отрыжка.
Боже! Боже! Боже!
Или, может быть,
Вечная бездарности кочерыжки?
Страшно! Страшно! Страшно!
Они ходят и ходят
По нашему бедному тельцу.
Мерзко! Мерзко! Мерзко!
Будто-то по какому-то
Тайному, чёрному дельцу.
Смрадно! Смрадно! Смрадно!
Сучат своими конечностями,
Как крошечные мураши.
Тихо!Тихо! Тихо!
И пачкают тихие уголочки
И улочки нашей души.
Грязно! Грязно! Грязно!
Ёб твою мать! Ну и стишок! Хуйня какая! Но он честно передавал наше охуение перед лицом липкой и неудобосказуемой психической проблемы, а может, экзистенциальной проблемы, а может, метафизической проблемы, а может, социо-политической проблемы, а может, структуральной проблемы, выражением которой стали монтерлан и корошо: клоклокло и цуп-цупцуп.